Сангреаль. Академия Избранных
Шрифт:
Сама по себе операция не была сложной, но из-з отсутствия опыта и нормальных условий, я боялась что-то сделать не так. Поэтому вместо небольшого количества времени, потратила на все про все больше часа. Мы все уже взмокли, со лба на косынку уже начал катиться пот, когда я поставила последний шов.
Паренек давно пришел в себя и был под действием сильного обезболивающего и выглядел так, словно был на седьмом небе от счастья. Улыбнувшись ему, бледная Василена поинтересовалась:
– Как чувствуешь себя?
– Ничего не болит, - блаженно заурчал он, отчего все присутствующие с восхищением обернулись ко мне. Я тут же поспешила опустить их на землю:
– Это действие лекарства, как только оно закончиться, боль придет снова, но уже не будет такой, как раньше. Это ненадолго, пока не образуется шрам. Повязки пропитывайте в антисептическом растворе и меняйте два раза в день первые несколько дней. Василена, у вас есть что-то, что стимулировало бы двигательную функцию кишечника?
Преподавательницы радостно закивала:
– У преподавателя по травоведению одолжим необходимые материалы.
– Ну, это вы уж сами, я травами особо никогда не интересовалась, что будет лучше использовать, не знаю.
– Какая разница, я разберусь, главное ты ему помогла!
– Не спешите, - осадила я ее и ушла в другую комнату, где оставила все свои вещи. Надо переодеться, прийти в свою комнату, принять ванну и упасть в кровать, а то чувствую, что скоро свалюсь прямо здесь, так я устала. Это была не только физическое перенапряжение, но и моральное. Слишком много свалилось за один день.
– Через несколько дней, когда будет точно ясно, что состояние Адрия улучшилось, мы пойдем к ректору. Все равно рано или поздно ему донесут, так что лучше мы первые с хорошими новостями заявимся, - радостно вопила Василена, переодеваясь рядом со мной.
Вот значит как зовут того молодого человека, надо запомнить, а то как-то нехорошо получилось, что я даже именем его не поинтересовалась. Он ведь в конце концов не учебное пособие для аз-Зайтуна, хоть и сам того не желая попал в подобную переделку.
– Мои ученики не стали к тебе подходить, побоялись, ты всю операцию простояла с перекошенным лицом, как будто собиралась убивать. Но мы выражаем тебе огромную благодарность, я под впечатлением, перед нами открываются такие возможности, что просто страшно становиться!
Мне тоже, только уже за нас с братьями Ярдлеями. Что-то мне подсказывает, что ректор уже в курсе всего происходящего и спокойной жизни нам ожидать не придется. А пока он еще не успел сюда прибежать и от злости брызгать слюной, надо поспать хотя бы пару часов.
Подмигнув братьям, я не заметно вылетела из палаты, а затем и из больничного отделения. Они оба поспешили за мной и выглядели не менее замученно.
– Думаю, нас скоро вызовут на расправу, - Идрис задумчиво поделился с нами своими изображениями.
– Я вас предупреждала, надо было не слушать вас, а выгнать и дело с концом!
– Не переживай, Ярослава, - улыбнулся Лерой, - это наше решение, все-таки мы сыновья известного рода врачевателей и честно говоря если так и не научимся лечить других, то это будет большим позором для семьи.
– А кроме внутреннего зрения существует и другая врачебная практика, которую ты сегодня с успехом продемонстрировала, - согласился Идрис, а я глядя на двух подхалимов, вмиг насторожилась:
– Я надеюсь, вы не думаете, что стану вас учить? Ребята, очнитесь, прямое вмешательство у вас запрещено! Если бы этот Адрий сейчас не умирал, я бы ни за что не стала бы в это влезать!
– Ладно, ладно, что ты, - забормотал Лерой, успокаивающе гладя меня по спине, - все будет хорошо.
Ох, вряд ли они теперь от меня отстанут. Но кто бы мог подумать, что эти два обормота, гордо задирающих нос вверх, на самом деле так переживают за то, как о них будут думать дома?
ГЛАВА СЕМНАДЦАТЬ.
На следующее утро я проснулась бодрой, но больной. Хорошо было только в эмоциональном плане, все тело же ломило и стонало, прося остаться в кровати и никуда не ходить.
Не обладая чувством жалости к самой себе, я усилием воли приподнялась, заставила себя разогреть мышцы и сделать растяжку. Больно было невероятно, но приходилось утешать себя тем, что все скоро пройдет и будет лучше. А небольшая разминка только ускорит приход хорошего самочувствия.
Удивившись, что меня никто с вечера не искал, чтобы влепить выговор или хотя бы отчитать, я собралась и вышла из покоев, в надежде найти на двери листок с расписанием. Конечно же, он уже там был, вложенный в небольшой самодельный конверт для корреспонденции.
Первой парой стоял какой-то странный предмет с чудным названием Естественная Философия, которую должны были проводить в семнадцатой аудитории. Это было достаточно странно, потому что на первом этаже находились в основном хозяйственные помещения и крыло, где жили преподаватели и другой персонал академии, за исключением самого ректора. Видимо, раз туда сослали преподавателя-философа, то предмет особой значимости не несет, и я смогу спокойно полистать отобранную у Самаэля книгу.
Весь факультет в полном сборе стоял возле неприметной дверки совсем недалеко от трапезной и откровенно скучал. Чуть поодаль стояла еще одна малочисленная группа молодых ребят и нескольких девчонок. В общей сложности их всего было не больше двенадцати человек. И среди них я увидела печально знакомое лицо Ральфа, сына моего Великого Комтура.
Поздоровавшись с будущими коллегами, я шепотом поинтересовалась у неспешно подошедшего ко мне Лероя:
– Это что за факультет столпился рядом с нами?