Санитар каменных джунглей 2

Вокруг изменившегося прямо на глазах тела собрались бойцы. Они с ужасом смотрели на огромную тушу черного Зверя, что до сих пор каким-то чудом умудрялась делать редкие судорожные хрипящие вздохи. И каждый здесь присутствующий был бы рад выпустить еще одну обойму по твари, но по рации четко сообщили, на канонаду, что длилась чуть ли не целую минуту, обратила внимание орда зомби. И пока тех пытаются направить в другую сторону, шуметь категорически запрещено.

— Аясов! Возьми топор и добей тварь! — приказал один

— Есть… — боец на негнущихся ногах отправился "рожать" топор. Поняв, что чем дольше он будет отсутствовать, тем больше шансов на то что Зверь сдохнет сам, он побежал на поиски инструмента сразу в поселок. Скрывшись из виду солдат перешел на спокойный шаг.

Постепенно толпа вокруг Зверя рассосалась. Офицеры разогнали своих бойцов по постам, а охранять еле дышащую тушу осталось всего четверо. Подойти ближе и окончить страдания твари при помощи ножа никто по прежнему не решился, и оставалось лишь надеяться что псина сдохнет сама от полученных травм.

А их было немало… Как только один из офицеров сделал выстрел парню в голову, тот начал стремительно превращаться в Зверя. Сам стрелявший уже лежит разобранный на части в другом конце лагеря. Его останки, разогнанные до невероятной скорости способностью Толчок, пронеслись сквозь несколько палаток, задев несколько бойцов, что после этого оказались на больничной койке.

У зверя была разворочена морда, грудь, все его тело прошито десятками, а то и сотнями пуль. Пока не пришел приказ прекратить стрельбу, бойцы в панике пытались убить тварину как можно быстрее, опасаясь за свои жизни. Ведь если оно встанет, никому мало не покажется. И пусть автоматы в трясущихся от ужаса руках били не очень метко, но даже так количества попаданий хватило бы и на сотню зомби. Тем более в ход пошли и гранаты. Не боясь задеть своих, солдаты использовали все возможности чтобы не дать Зверю подняться.

Через минут десять все окончательно успокоились. Еще бы, дыхание Зверя становилось всё тише, а вся почва вокруг черной туши уже пропиталась кровью.

— Чур шкура моя! — сказал один из офицеров и заржал. Остальные подхватили и начали делить добычу, не дожидаясь пока та сдохнет.

Кто-то занял для себя клык, другому приглянулись когти. Череп сразу отписали третьему, когда он сказал, что сделает из него себе пепельницу.

— Отставить! — за их спинами послышался громкий властный окрик. Командир, убедившись что это безопасно, решил посмотреть на убитого монстра. — Тело сжечь.

Он развернулся и пошел в обратном направлении. Даже покалеченный и практически мертвый Зверь внушал ему трепет и ужас, и командир не хотел этого показывать своим подчиненным. Возмущаться никто не стал. Но оно и понятно, времена сейчас тяжелые, за любое неповиновение — расстрел.

Мало кто поддерживал командира, но при этом никто не мог осмелиться сказать хоть одно слово поперек. Когда он приказывает стрелять по мирным людям, пусть те и заражены, солдаты стискивают зубы и выполняют приказ, опасаясь за свою жизнь.

А Ранд всё это слышал. Никто не обратил внимания как под густой черной всклоченной шерстью начали зарастать страшные раны, медленно но верно совмещаться переломанные кости, а в единственный чудом уцелевший глаз вернулось зрение. И пусть уши его порваны, но даже так Зверь мог слышать разговоры на территории всего лагеря.

Ярость подобно морским волнам, накатывала, заполняя собой сознание монстра, и отступала под влиянием разума. Еще не время. Из четырех конечностей двигается только одна, пасть разворочена взрывом или попаданием крупного калибра. Нужно время и ресурсы для восстановления.

А ни того ни другого нет. Ранд отчетливо слышал как из деревни неспеша идет солдат, неся в руках колун и шепча себе под нос молитвы. Минута-две и придется начинать действовать.

Зверь снова закрыл глаз, сконцентрировавшись на восстановлении второй верхней конечности. И пусть говорят, что волка ноги кормят: Ранд не волк, руками добудет себе достаточно пищи. Тем более что одной ноги тупо нет, оторвана взрывом в области коленного сустава.

— А чё так тихо? — произнес один из бойцов, мигом прервав разговоры.

Он стоял спиной к Зверю и обратил внимание на то как замер рядовой что принес топор. Не будь на том противогаза, все могли бы отчетливо разглядеть как побледнел этот боец.

Зверь поднялся на руках, упершись когтями в землю, и тихо наблюдал за болтливыми солдатами. Нижняя челюсть его безвольно висела на связках, и оттого зрелище было еще более пугающим. Из открытой пасти свисал язык, по которому струилась кровь, и пусть некоторые клыки были раскрошены пулями, но даже остатков было достаточно чтобы вызывать у людей первобытный ужас.

Игра в гляделки продлилась недолго. Под дикий визг и крики, Зверь рванул вперед и одним взмахом разорвал на части двоих бойцов. Не давая времени своим врагам, он сбил с ног оставшихся, придавив их к земле лапами. Раздался громкий хруст, и панические крики стихли.

— Не стрелять! Он ранен! — выскочил из палатки командир. Между ордой зомби и разъяренным загнанным в угол Зверем он ошибочно выбрал второе.

Солдаты вновь посрывались со своих постов, и побежали в атаку, вооружившись чем попало. Кто с ножом, кто прихватил дубину. Ранд был готов рассмеяться от наивности вояк, но физиологически такая функция в его организме не была предусмотрена.

Вот только когда люди поймут, что ножи и дубины для него что слону дробина, в ход пойдет тяжелое вооружение. И тогда Зверю конец. Он это понимал, а потому, не давая ярости взять над ним верх, пополз в сторону леса, раскидывая всех, кто встречался на пути.

Когти в ход не пускал, боясь спровоцировать людей на стрельбу, но стойко копил в своей душе обиду, обещая себе обязательно отомстить лишь только представится такая возможность.

Полз он довольно быстро. Люди, что боялись к нему приближаться, гнались без особого энтузиазма, а потому Ранд довольно быстро оторвался от преследователей и скрылся в лесной чаще.