Санитар
Шрифт:
– Если бы я знала, что цветы ты покупаешь мне…
– И что же?
– Я увела бы тебя оттуда.
Сказала так, наверное имея в виду того хама. Паша сузил зло глаза и отвернулся. Они прошли довольно значительное расстояние, прежде чем он произнес:
– Ненавижу таких.
– Каких?
– Таких, как этот хлыщ, который влез без очереди. Я их голыми руками душить готов!
– Пашенька…
Но он уже не мог сдержаться и заговорил горячо, почти закричал:
– Все дозволено им! Не дозволено даже, а сами, сами захапали себе право
Нервно рванул ворот рубашки. Нехорошо сейчас выглядел, страшно.
Мария Никифоровна вздохнула:
– Хамства и несправедливости больше стало. Время такое, Пашенька. Страшное время.
Она уже не выглядела счастливой, как полчаса назад.
– Как тяжело. Жить невозможно стало просто.
Она не имела права так говорить. Потому что всю жизнь была для Паши учительницей – человеком, который всегда и все знает. Ему хотелось ей помочь, он вспомнил вдруг, что знает способ, как с действительностью примириться, что не все так страшно, и он сам в растерянности пребывал еще совсем недавно, еще несколько дней назад, но сейчас вот изменилось для него все, он даже к Марии Никифоровне обернулся, чтобы своим секретом поделиться, все готов был ей сейчас рассказать – и о бедах своих, о неприкаянности и о том, как пришло облегчение со смертью ненавистного Самсонова, – но только успел об этом подумать и не сказал ничего вслух. Он вдруг увидел перед собой слабую пожилую женщину в нелепом поношенном берете, который носила она, наверное, еще со времен своей молодости. Что она могла сделать? Ей не дано было быть сильной. Только он, Паша, может ее защитить.
– Я рада, что ты не такой, как они. В тебе осталась чистота, за которую я тебя всегда любила.
Улыбнулась.
– Я всегда верила в тебя. – Но он не смог защитить ее сейчас там, возле лотка с цветами.
– Ты многого добьешься.
– Да.
Он вдруг остановился.
– Я, наверно, задерживаю тебя? – обеспокоенно спросила Мария Никифоровна.
– Нет, что вы.
Но сам демонстративно посмотрел на часы.
– Ты иди, Пашенька. Рада была тебя увидеть. – Сжала легонько его руку. – И спасибо за цветы.
– Не надо благодарить. До свидания, Мария Никифоровна.
– До свидания.
Барсуков перебежал через дорогу и пошел обратно. Лоточник все так же стоял со своими цветами. Но теперь его и Пашу разделяла пыльная лента дороги. Возле здания, в котором скрылся парень с букетом цветов, Паша не убавил шаг, лишь повернул голову и скользнул равнодушным взглядом по вывеске у двери. Там было только два слова: «Фирма „Спектр“.
Барсуков миновал перекресток и в киоске купил несколько газет – тех, в которых было много рекламы.
9
Торговали автопокрышками. Приглашали в тур по Франции. Обещали за два сеанса излечить от алкоголизма.
Через некоторое время Паша утомился и тексты рекламных объявлений читать перестал, высматривал лишь названия фирм, эти объявления разместивших.
По телевизору передавали футбол. Румыны проигрывали нашим с разницей в один мяч. Они сведут-таки вничью – еще вчера сыграли, и Паша результат знал.
"Спектр". Он даже приподнялся на диване, стал читать лихорадочно: "Открываем фирмы "под ключ" в течение трех дней". Дальше шел телефон.
Барсуков позвонил. На том конце провода ему ответил томный женский голос:
– Алло.
– Это "Спектр"?
– Да.
– Я по объявлению. Вы фирмы открываете?
– Да.
– А что такое "под ключ"?
Он все еще никак не мог решить, о чем должен расспросить свою невидимую собеседницу.
– Регистрация, постановка на учет, изготовление печати и штампа, – заученно перечисляла женщина.
– И все это за три дня?
– Можно и быстрее. Но будет дороже.
– Как к вам подъехать? – изобразил интерес Паша.
– Мы находимся на Семеновской. Вторым трамваем едете до вокзала…
– На Семеновской? – переспросил недоверчиво Паша.
Улицу, на которой был расположен "Спектр", он знал прекрасно. Называлась она Вологодская.
– На Семеновской, – сказала невозмутимо женщина.
– А не на Вологодской?
– Вы вообще куда звоните?
Паша положил трубку на рычаг. Это был не тот "Спектр".
Вышел на кухню, набрал в стакан холодной воды, вернулся в комнату. Самсонов улыбался ему с фотографии. Паша вздохнул и принялся за газеты. "Импортные продукты и промышленные товары. Оптом и в розницу. Гибкая система скидок". Телефон в объявлении был другой – не тот, по которому он звонил десять минут назад. Набрал номер, трубку сняли после первого же гудка.
– "Спектр", – сказал мужской голос.
– Я по объявлению.
– Я вас слушаю.
– Хочу узнать, что у вас есть из импортных продуктов.
– Сливочное масло, колбасы, прохладительные напитки. Еще есть сигареты. Они вас интересуют?
– Интересуют, – сказал Паша, – "Мальборо" есть?
Он не курил, и "Мальборо" было единственной маркой импортных сигарет, о существовании которых он знал.
– Есть. Будет лучше, если вы подъедете прямо к нам, посмотрите на месте.
– А где вы находитесь?
– Вологодская, двадцать три. Если ехать от центра, это по правой стороне.
– Спасибо, – сказал Паша. – До которого часа вы работаете?
– До шести. Вы подъедете?
– Да.
– Сегодня?
– Да.
– Ждем. Спросите Никифорова – это я.
– Хорошо.
Паша положил трубку.
В ванной достал из укромного места нож. Лезвие тускло блестело. Провел осторожно ладонью, остался доволен. Посмотрелся в зеркало. Был бледен немного, но в общем выглядел неплохо. А если улыбнуться слегка? Позволил уголкам губ чуть дрогнуть и приподняться. Так лучше.
Зашел в комнату за сумкой. Встретился взглядом с Самсоновым. Тот улыбался, словно хотел сказать, что не помнит причиненного ему зла.