Санкция Айгер
Шрифт:
В отеле некоторые новички считали, что у группы неплохие шансы. В конце концов, им осталось пройти только траверс и Вредную Трещину, а дальше будет уже совсем легко.
Но в своей излишней самоуверенности группа выбрала веревку с траверса.
А на следующее утро он совершенно обледенел. Снова и снова, с нарастающим отчаянием, не лишившим, однако, его сноровки, талантливый Хинтерштоссер пытался проскочить по зеркальному и скользкому льду, и всякий раз его останавливал голодный
Спустился туман, и туристы всю ночь слышали шум лавин. На Айгере прижилось еще одно название – Траверс Хинтерштоссера.
7:0 в пользу Огра.
На протяжении всего 1937 года группа за группой штурмовала Айгер, но все возвращались ни с чем. Список жертв горы чудом не увеличился во время беспрецедентного спуска Ворга и Ребича с Привала Смерти.
Но счет не изменился.
В июне 1938 года двое итальянцев (а национализм в те годы процветал и в Италии) разбились насмерть у Вредной Трещины.
Но технологии веревок и крючьев упорно совершенствовались, тогда как природные орудия горы оставались такими же, как и в незапамятные времена, так что в июле того же года команда немцев наконец-то вычеркнула северную стену Айгера из списка “невозможных”.
9:1 в пользу Огра.
Джонатан пристально смотрел прямо перед собой, все еще разворачивая в уме свиток с именами жертв Айгера.
– Что-то не так? – спросила молодая англичанка у телескопа.
Он про нее и забыл.
– Почему вы на меня так смотрите? – она улыбнулась, предвидя несомненный ответ.
– Я смотрю не на вас, дорогая. Я смотрю мимо вас.
– Какое разочарование! Позвольте к вам присоединиться? – Его молчание она истолковала как приглашение. – Вы так сосредоточенно смотрели на эту гору, что я просто не могла вас не заметить. Я очень надеюсь, что вы не собираетесь на нее взбираться.
– О нет. Больше никогда.
– А вы раньше забирались?
– Пытался.
– И что она – очень сердитая?
– Очень.
– Насчет альпинистов у меня есть одна теория. Кстати, меня зовут Рэнди – Рэнди Никкерс.
– Джонатан Хэмлок. И что же у вас за теория, Рэнди?
– Ну... можно немножко вина? Спасибо. Я из вашего стакана, если не возражаете. В общем, я считаю, что мужчины ходят в горы из-за какого-то разочарования. Мне кажется, тут есть что-то наподобие сублимации других желаний.
– Разумеется, сексуальных?
Рэнди с важным видом кивнула и сделала глоточек.
– Да, скорей всего. Это ведь полушипучее вино?
Он положил ноги на пустой стул и немного откинулся, подставляя себя солнечным лучам.
– В нем наличествует та веселая искорка, как в швейцарских девушках, краснеющих от внимания сельских молодцов, но
Рэнди на мгновение замолчала.
– Я очень надеюсь, что это вы меня просто поддразниваете.
– Разумеется, Рэнди. А вас обычно разве не поддразнивают мужчины?
– Только не мужчины. Тем, как правило, больше хочется переспать со мной.
– И получается? Как правило?
– Ну, в последнее время очень даже неплохо получается. У меня в Швейцарии нечто вроде отпуска, а потом я вернусь домой и начну добродетельную и размеренную супружескую жизнь.
– И пока есть время, даете вкусить от щедрот своего тела?
– Примерно так. Но не подумайте, что я не люблю Роднея. Это самый очаровательный человек, честное слово. Но он – Родней.
– И он богат.
– Да, кажется. – Она на мгновение нахмурила лобик. – То есть, конечно, я надеюсь, что он богат. Да, конечно, богат! Господи, как вы меня напугали! Но самое замечательное в нем – его фамилия.
– То есть?
– Смит. Родней Смит.
– И это самое замечательное, что в нем есть?
– Нет, сама по себе фамилия “Смит” не так уж грандиозна. Полагаю, что это даже довольно заурядная фамилия. Но это значит, что наконец-то я избавлюсь от своей фамилии. Сколько я из-за нее натерпелась!
– По-моему, “Рэнди Никкерс” – это совсем неплохо.
– Вы так говорите потому, что вы – американец. Это я по вашему акценту могу определить. Но “никкерс” на британском сленге означает “трусики”. И можете себе представить, как по этому поводу резвились девчонки в школе?
– Ясно.
Он забрал у нее стакан и налил себе вина. Ему стало любопытно: что же в нем есть такого, что притягивает к нему дамочек с приветом?
– Вы меня понимаете? – спросила Рэнди, забыв, что она о чем-то лишь подумала, но не произнесла вслух.
– Не совсем.
– Ну, у меня есть теория, что незнакомые люди в беседе моментально обращаются к темам, представляющим наибольший взаимный интерес. Вот и мы сейчас разговариваем о трусиках. Это нас в чем-то выдает, да?
– Вы занимаетесь конным спортом, – сказал он, принимая тот принцип наибольшей нелогичности переходов, которому следовала мысль Рэнди.
– Да, еще бы! Демонстрирую дядюшкиных лошадок. Как это вы только узнали?
– Не то чтобы узнал – скорее, высказал такую надежду. У вас нет ли теории насчет женщин, которые любят, чтобы у них между ног был сильный зверь?