Санкт-Петроград
Шрифт:
Фортучент от всего услышанного, казалось, потерял дар речи. Максимилиан — тоже, но наследник, в отличие от своего венценосного отца, похоже, в самом деле верил в правдивость её слов.
— Рита, зря, — с досадой шепнул Тео. — Это всё усложняет на порядок.
— Ваша Светлость, я требую доказательств — или сатисфакции! — оскорблённо вопил Станис, яростно поправляя галстук. Со стороны это выглядело так, будто он вознамерился удавиться с горя.
Фортучент скользнул по ней обжигающим взглядом, шагнул к Тео, грубо отшвырнув с дороги поддельную Чашу. Глаза его метали молнии — и это была отнюдь не фигура
Темнота. Не чёрный струящийся шелк знойной летней ночи, и не расшитый звёздами бархат морозного зимнего вечера — это была холодная и злая темнота рукотворной глубины, тьма, напоённая вечно голодной сыростью подземелья, никогда не видевшего солнца и настолько глубокого, что спуск сюда по лестнице занял бы много-много томительно долгих часов.
Когда Рите удалось худо-бедно восстановить дыхание, она обнаружила, что у этой тьмы по крайней мере есть дно — или основание. Во всяком случае, то, на чём можно сидеть — и, как выяснилось вскоре, даже стоять.
Сверкнула искра, и в двух шагах от неё зажегся свет — крохотный язычок огня, трепетавший над фитилём свечи испуганным мотыльком. Он не в силах был победить тьму, но Рита хотя бы смогла разглядеть свои руки — и лицо Тео, бледное и напряжённое.
— Извини, — пробурчал он, пряча свечу в стеклянный корпус-фонарик. — Не следовало этого делать, конечно. Но другого выхода просто не было. Если бы мы позволили себя арестовать, нам бы не удалось ни вернуть Чашу, ни изобличить этого мерзавца Станиса.
— Где мы? — осторожно спросила Рита, в глубине души понимая, что знает ответ.
— Под городом.
— В метро? — она оглядела царящую вокруг ночь. Ни стен, ни потолка: лишь мрак. И ни единого источника света, кроме тщедушного лоскутка пламени под стеклянным колпаком.
— Не забывай, что это не отражение реального метро, а отражение того, каким его видят люди. Своего рода собирательный образ. — Тео с опаской огляделся. — А ещё здесь нашли свое воплощение отголоски ваших легенд и мифов. Потому-то сюда и не стоило соваться.
Рита заметила, что он всё время поворачивается, будто бы опасаясь нападения сзади.
— Как мы здесь оказались? — она поёжилась. — Это фортучент зашвырнул нас сюда?
— Нет. Это я, — признался Тео неохотно. — Пойми, это был единственный шанс ускользнуть, не повесив на себя "хвост". Никто не сунется сюда по доброй воле. Нужно быть совершенно безрассудным, чтобы отправиться в такую прогулку... — он поймал выразительный взгляд Риты и неловко замолчал.
Чем дольше они здесь находились, тем больше менялась темнота: оживала, обрастала деталями, запахами, звуками. Где-то далеко пропел гудок, а следом раздался звук состава, несущегося по тоннелю. Вздрогнув, Рита отпрянула в сторону, но фантомный поезд пронёсся мимо — лишь порыв ветра ударил в лицо, взъерошив и без того спутанные волосы.
—
— Чудно, — оборвала его Рита. — Как мы здесь оказались, мне ясно. Теперь хотелось бы понять, как нам отсюда выбраться.
Тео хотел ответить, как вдруг совсем рядом послышалась какая-то возня. Рита охнула и попятилась назад, Тео, напротив, шагнул вперёд, к источнику звука, подняв фонарик повыше.
В трепещущем свете фонарика Рита смогла разглядеть его Светлость Максимилиана. Наследник со стоном разлепил глаза и неуклюже сел, моргая и щурясь.
— Макс?! — изумился Тео. — Ты-то здесь какими судьбами?
— Похоже, твоими стараниями, — буркнул наследник, шаря руками по полу. Вскоре он нашёл что искал: каплевидный кулон, напоминающий лунный камень. От прикосновения кулон ярко вспыхнул — куда ярче, чем свеча.
— Ты раньше бывал здесь? — поинтересовался Тео.
Максимилиан отрицательно мотнул головой.
— Никогда. А ты?
— Бывал. Трижды. И от всей души надеялся, что мне не доведётся побывать здесь вновь... — Тео повернулся к Рите, знаком велел ей подойти ближе. — Слушайте внимательно. Подземка не терпит малодушия и лицемерия. Здесь, как в открытой ране, обнажаются все ваши явные и неявные помыслы и эмоции: всё, что наверху можно спрятать, скрыть, утаить, всё, что в надземном мире искусно завуалировано намёками, метафорами и эвфемизмами, здесь предстаёт в своём изначальном виде, без драпировок и украшательств. Именно поэтому здесь так опасно. Человеческие души не привыкли к обнажённым чувствам. Даже от самых близких люди порой скрывают свои сокровенные тайны, запихивая их глубоко в подсознание, — что уж говорить обо всех остальных.
Рите показалось, что где-то очень далеко опять простучал призрачный поезд.
— Запомните: ни к чему не прикасайтесь. Ни за что не задевайте. А главное — не смотрите им в глаза.
— Кому — "им"? — полюбопытствовала Рита, понимая подспудно, что отнюдь не горит желанием узнать ответ.
Впрочем, Тео отвечать не стал.
— Ты знаешь, в какую сторону идти? — спросил Максимилиан, озираясь по сторонам с плохо скрытым страхом. — Честно говоря, я здесь не ориентируюсь без компаса.
— Компас и не нужен, — Тео понизил голос, становясь во главе их маленького отряда. — Наоборот, он бы нас ещё больше запутал. А в какую сторону идти — не принципиально. В любом случае мы рано или поздно выйдем к какой-нибудь платформе.
Если бы Рита занималась спелеологией, наверное, она могла бы сравнить их прогулку с походом по пещерам. На вестибюли и тоннели подземки её родного города эти мрачные катакомбы походили меньше всего. Прекрасно освещённое, вечно забитое спешащими пассажирами, наполненное шумом, суетой и сутолокой, пестрящее аляповатой рекламой, петербургское метро было полным антиподом своему инфрафизическому аналогу.