Санктум
Шрифт:
– Всегда только ты, Белла. Ты единственная, кто запал в мое сердце. И это навсегда останется так.
– На вечность?
– мне стало страшно от мысли, что я могу оказаться не только его единственной любовью, но и первой… женщиной. О, Господи, я почувствовала себя хуже некуда. Я в самом деле соблазнила подростка… Только не это!
– На вечность, - подтвердил Эдвард и тоже сжал мою ладонь.
Я оцепенела, потрясенно глядя на него. Осознавая, что,
– Неужели это имеет для тебя такое большое значение? – простонал Эдвард, и я видела, что он едва держится, чтобы не сократить расстояние между нами.
– Ты очень молод, - прошептала я чуть менее уверенно.
Эдвард долго и очень внимательно смотрел на меня, затем нахмурился.
– Ты как-то странно ко мне относишься, - резюмировал он.
– Я отношусь к тебе правильно, - упрямилась я. – Я никогда не смогу принять это, Эдвард, - я опустила глаза снова. – Никогда не смогу выйти замуж за тебя.
Стало больно от мысли, что это невозможно. Я ведь на самом деле так сильно хотела быть с ним! Ну почему ему понадобилось ждать четырнадцать лет, чтобы стало настолько поздно?!
– А если бы я был старым и с морщинами, ты бы тоже сказала, что я тебе не подхожу? – тихо спросил Эдвард.
Я подняла на него глаза, пытаясь представить себе это, и поняла, что для меня не имело бы никакого значения, если бы он оказался старше меня, а не наоборот.
– Нет, - тихо ответила я.
– А если бы я был в инвалидном кресле, - пробормотал Эдвард, - ты бы сказала, что калека тебе не нужен?
– Нет! Конечно, нет! – возмутилась я, рассерженная таким некрасивым предположением.
– Тогда какая разница, как я выгляжу сейчас?! – процедил он с болью. – Неужели настолько трудно принять это?! Мне сто восемнадцать! – он выкрикнул последние слова и потянул меня на себя, вынуждая оказаться ближе и смотреть на него. Его глаза горели, а брови сдвинулись, но в его взгляде было больше муки, чем гнева. И я смотрела на него… пытаясь постигнуть смысл того, что он сказал мне только что.
И я смогла увидеть это: настоящего Эдварда за внешней раздражающе молодой оболочкой. Обреченного на вечность, одинокого, несчастливого бессмертного, застывшего в семнадцатилетнем теле Мужчину, вынужденного жить с этим. Смогла увидеть и… принять.
Я сглотнула, когда почувствовала жжение в своих глазах, как если бы я хотела заплакать. И больше всего на свете мне хотелось сейчас Эдварда обнять. Попросить прощения.
Почувствовав мою неуверенность, Эдвард сделал резкое движение вперед, сокращая оставшуюся дистанцию, которую я все это время пыталась удержать. Его глаза были взволнованными… и по-настоящему испуганными. Ладонями он схватил мое лицо, удерживая перед собой, чтобы я не убежала.
– Пожалуйста, Белла, - шептал он, и начал с отчаянием меня целовать, прижимаясь губами короткими, нежными прикосновениями, - пожалуйста, попробуй… Я так долго ждал тебя… Я в любом случае поеду следом за тобой, но мне бы не хотелось быть тебе в тягость… Я хочу любить тебя… Позволь мне попытаться сделать тебя счастливой.
Я таяла под его прикосновениями и больше всего на свете сейчас хотела бы заплакать… но я не могла, просто оцепенела от его напора, от его отчаяния… от силы чувств, светившихся в красивых глазах цвета расплавленного золота.
– Не уходи, - шептал он так проникновенно, что у меня сжалось сердце, а дыхание участилось, когда поцелуи стали жадными. Его губы были такими мягкими и горячими, а сладкое дыхание по-прежнему опьяняло. Я ничего не могла поделать с собой – я начала робко отвечать.
Мои руки сами собой поднялись и запутались в бронзовых волосах. Я почувствовала спиной траву, на которую Эдвард уложил меня, целуя. Пальцы его руки скользнули по моей скуле, ключице и ниже, лишая меня способности трезво мыслить.
– Скажи мне, - прошептал он, находясь слишком близко, чтобы я смогла сопротивляться притяжению, - если бы не твои заморочки с возрастом, ты хотела бы попробовать?
– Его серьезный взгляд пронизывал до дрожи. Ну как ему возможно сопротивляться? Вместо этого я потянулась рукой к его лицу, не в силах противостоять его невыносимой красоте.
– Ты же знаешь, что да, - прошептала я, чувствуя, как сдаюсь. Эдвард улыбнулся, хотя улыбка не коснулась его глаз. Его пальцы гладили мое лицо так же жадно, как тогда, когда я умирала на полу в доме Чарли, а он не хотел меня отпускать.
– Я люблю тебя, Белла, - серьезно сказал он, и я ничего не могла с собой поделать – я растаяла от его взгляда и его слов, как мороженое в жаркий летний день. Мое сердце почти забилось, словно я опять живая. Мои слезы почти вырвались из сухих глаз.
– Я тоже, - созналась я, признавая полное свое поражение в борьбе. – Думаю, я тоже люблю тебя.
Дыхание Эдварда участилось, и электричество снова заплясало между нами. Нужно договорить, стучала молоточком в моей голове правильная часть меня. Потом договорим, махнула рукой на все вторая, не очень правильная, но зато очень сумасбродная. Та, что двигала мною многие годы, понуждая делать много неправильных, опасных, но интересных вещей. Та, что хотела быть счастливой, наплевав на все остальное. Мне всегда казалось, что я больше похожа на Чарли. Но сейчас я поняла, что во мне живет часть и от Рене.