Санктум
Шрифт:
– Это было тогда, - пробормотал он с глубоким раскаянием, - мы были разные. Мы… не могли быть вместе.
– А по-моему, у нас неплохо получилось, - я фыркнула, все еще обиженная на него за то, что он обманул меня и сбежал. Я помнила, как мне было больно.
Эдвард поднял на меня глаза, в которых было столько боли и вины, что я пожалела о сказанных словах.
– Прости… - совершенно не к месту пробормотала я.
Лицо Эдварда еще больше исказилось.
–
Мы замолчали на несколько долгих минут, глядя друг на друга. Мне была непонятна глубина вины, которую испытывал Эдвард. Он… сожалел, что сделал меня вампиром. А в доме, когда Элис упомянула о свадьбе, Эдвард ясно дал понять, что не собирается жениться, по крайней мере, сейчас. И я еще больше запуталась. Как можно одновременно хотеть меня и не хотеть? Все его слова или брошенные намеки противоречили друг другу, и это сбивало с толку. Он только что признал, что сожалеет о моем спасении. Но как тогда понимать его признания, где фактически каждое слово вопило о чувствах, которые он испытывает ко мне? И все же сейчас, в данный момент, я видела именно сожаление, и раскаяние, и вину в его глазах, в выражении его искаженного лица.
– Ты жалеешь, - резюмировала я с ясностью. И мне стало больно. Мне действительно стоит уйти, не обременяя его ничем. По крайней мере, я не могла иначе истолковать его взгляд. – Но ты же спас мне жизнь!
– Все имеет свою цену, - прошептал он и протянул руку, попытавшись накрыть мою ладонь, но я отодвинулась, желая сначала поговорить и расставить все точки над «и», прежде чем позволю наше сближение.
– Не понимаю, - отрезала я. – Что тебя мучает?
– Белла! – он закрыл лицо ладонями, положив локти на колени, и мрачно дополнил: - Твоя душа теперь проклята. Я сделал из тебя убийцу, но я не хотел этого. Я должен… извиниться за это… но извинения никогда не будет достаточно…
Несколько минут я пыталась осмыслить то, что он сказал. Я видела, как он немного покачивается вперед-назад, напряженный и раскаивающийся, но не могла понять, отчего он так сильно терзается.
– Я никого не убивала, вообще-то, - наконец, сказала я, чтобы успокоить его. – И не собираюсь.
Он тяжело выдохнул, отнимая руки от лица, но не глядя на меня.
– Да, - прошептал он также мрачно, как и раньше. – Но это не имеет значения. Твоя душа проклята, и в этом виноват именно я.
– Не уверена, - медленно проговорила я, осторожно подбирая каждое слово, - что понимаю, о чем ты, Эдвард.
– Вампиры – бездушные существа, Белла, - пояснил он, в его глазах полыхало огромное сожаление. – Проклятые. Это убийцы. В момент обращения… считается, что мы меняем душу на бессмертие.
Мои брови немного взлетели вверх. Теперь до меня дошло, что он имеет в виду. Но я вовсе не была уверена, что он прав. Я теперь бездушное существо? Но я не чувствовала этого, прислушиваясь к себе. За некоторыми изменениями, я чувствовала себя абсолютно… прежней. Я все еще была Беллой Свон, со всеми моими знаниями и умениями, с моим опытом, мировоззрением и убеждениями. Ничего не изменилось, кроме изменения некоторых моих… свойств. Хмм…
– Не думаю, что я согласна с тобой, Эдвард, - изрекла я, и он уставился на меня этим пылающим взглядом, совершенно уверенный, что я не понимаю, что он хочет мне сказать. – Я чувствую себя так же, как и всегда. А ко всему новому – привыкну. Не из-за чего переживать.
Его лицо исказилось от боли.
– Тем не менее, это ничего не меняет, - прошептал он. – Вампиры – это убийцы, - он неопределенно махнул рукой в сторону леса – туда, где совсем недавно учил меня охотиться.
Я вспомнила теплую кровь, успокаивающую горло, и это воспоминание было необычным… но приятным. И я не видела в этом ничего такого, о чем стоило бы переживать. Разве это не значит, что мы не будем убивать людей? Разве это не достойная альтернатива? Люди издревле убивали животных ради пропитания, но никогда не считали после этого себя бездушными монстрами. Должно быть, это личное убеждение Эдварда, решила я, но не согласилась с ним. Он должен прекратить морочить себе голову.
– Я не убийца, - повторила я упрямо. – И не буду, - надеясь, что это так.
– Да, я надеюсь на это, - прошептал Эдвард сокрушенно, и выглядел немного лучше после моих слов.
– Это так важно? – спросила я удивленно. – Я имею в виду, разве имеет значение, кто я, если благодаря этому я жива.
Сглотнув, Эдвард начал потирать переносицу, заметно нервничая.
– Я хотел, чтобы у тебя была нормальная человеческая жизнь, - с трудом выдавил он, каждое слово вылетало сквозь зубы. – Я не хотел забирать твою душу. Не хотел, чтобы тебе было больно. Не хотел отнимать тебя у матери и друзей. Не хотел всего этого для тебя…
Он замолчал, сжимая пальцами переносицу и не шевелясь. Ему было больно, а я пыталась придумать, что сделать, чтобы облегчить ему ненужные страдания.
– Если ты так сильно не хотел этого, как же ты решился? – спросила я шепотом, и не знала, каких чувств во мне больше в этом момент: обиды и разочарования, что он не хотел меня спасать, или сочувствия, потому что принятое решение причиняет ему боль.
– Я не знаю, - простонал он и, протянув руку, игнорируя мое нежелание, схватил мою ладонь и сжал ее. Его глаза были наполнены виной сверх меры. – Ты умирала… Я не мог смотреть на это. И когда ты сказала, глядя на дочь: «Жаль, что я не смогу увидеть, как она растет» - это разорвало мое сердце. Я так долго пытался поступить правильно, мечтал, чтобы у тебя была нормальная человеческая жизнь – семья, дети. И я пришел и разрушил это. И я был бы еще худшим мерзавцем, если бы отнял у тебя возможность растить собственного ребенка. Ты решила пожертвовать собой ради девочки… Это был твой выбор. Я думал, что смогу отпустить тебя… Но я не смог…
Эдвард покачал головой, и в его глазах полыхала настоящая агония, когда он сжал мою ладонь так, словно боялся, что я исчезну.
– Я столько лет жил, понимая, что ничего не могу предложить тебе – ни отношений, ни счастливого будущего, ни детей… ничего. И этот выбор… стал самым мучительным в моей жизни, Белла. Когда ты умирала на моих руках, хрупкая и беспомощная, но такая храбрая… когда ты смотрела на дочь с обожанием – дочь, которая сломала тебя изнутри, убила тебя… я понял, если позволю тебе умереть, это станет самой худшей ошибкой за все время моего существования. Я разрушил твою жизнь. И я отнял бы у тебя единственный шанс на счастье.