Sans toucher (Не касаясь)
Шрифт:
– Семен, это моя работа. Не обижайся.
– Теперь о твоей работе. Как ты оцениваешь, сколько тебе понадобится времени на перевод документов?
– Примерно четыре дня.
– Я хочу, чтобы ты ее завершила перед тем как исчезнешь, – встал и подошел к шкафу с машинками.
– Семен, послушай меня.
– Ты мне не ответила на первый вопрос! Я весь внимания! Ответь! – Светлана встала. Он был влюблен в это движение. Его сводили с ума все ее жесты. Волна безумия накрывала. Его не предали, но все будущее, которое он набросал легкими мазками, улетало.
– Да, я майор ФСБ и устрою тебе встречу со своим начальником, полковником Ивановым. И постараюсь закончить перевод, если меня не отзовут раньше времени. Но…, – он перебил ее. – Еще вопрос… А впрочем, все и так понятно, nos univers а contre-courant [121] . Все, ты… Вы свободны.
2008. Новое начало
Он идет, его вселенная сжалась в таран, от которого отскакивают призраки прошлого. Задержать?! Смешно, борозды невидимых когтей остаются на ауре стен. Призраки цепляются. Их сносит. Шаги неспешны, как поступь легионов.
121
Наши вселенные в разных направлениях (фр.).
Он идет. Портреты героев дрожат за стеклами.
Бумага боится?
Второй смерти?
Страшно!
Ярость!
Паркет воет: «Нападение!»
Поворот.
Ковер ощетинился, ворс – иголки стали.
Смешно!
Каток его вселенной сминает их.
Волков стучится в дверь с надписью «Начальник управления Н». На стук тарана отзывается спокойный голос: «Входите, Семен Алексеевич». Он прорвался. Через свой страх.
Было смешно увидеть в цитадели ходики. Вдвойне было смешно увидеть такие же, как и у себя в кабинете. «Вот чему улыбалась Светлана».
– Здравствуйте, Семен Алексеевич, присаживайтесь, рассказывайте, зачем я Вам понадобился.
– Добрый день, Степан Алексеевич! – Волков сел слева от стола полковника. – Хорошо, что Вы обо мне многое смогли узнать, не придется терять время. Решил воспользоваться случаем. Уж если я заинтересовал ваше учреждение, то надо, во-первых, объясниться, а, во-вторых, использовать шанс для установления взаимовыгодного сотрудничества.
– Удивительно, чем мы Вам можем быть полезны. От Вас сбежал Троцкий? И Вы готовы профинансировать покупку ледоруба?
– Извините, не покупку, а приобретение. – Иванов сделал удивленное лицо.
– В каком смысле?
– Простите, вырвалось на автомате. В коммерции считается плохим тоном использовать слово «купил», означающее расставание с деньгами. Приобрести – более мягкий вариант. Давайте уточним, что Вам удалось узнать о моем проекте.
– Все карты я Вам не раскрою.
– Хорошо, в скольких регионах России Вы нашли участки, приобретенные мной?
– Пока только в Подмосковье.
– В Хабаровском крае у меня еще есть участок.
– Зачем Вам он?
– Хочу использовать выгодное географическое положение России, чтобы еще больше обогатиться. Сейчас все производство переместилось в Юго-Восточную Азию. Грузы возят морем контейнерами и складируют. Далее переупаковывают и развозят в мелкой таре по Европе. Везти поездом примерно на две недели быстрее.
– А себестоимость?
– Удивитесь, примерно одна и та же, если убрать местную специфику. Это тоже можно побороть при желании. Пока специфику не поборем, будем зарабатывать не на крупноконтейнерных перевозках, а на мелких партиях. Все оборудование для этого есть. Сейчас мелкие партии возят самолетом. Или не возят вообще.
– А зачем Вам нужны участки территории такой протяженности?
– Автоматизированные буферные склады. Для ряда товаров нужна будет переупаковка. Для быстроты обработки нужны большие площади по обработке грузов. Но основную часть мы будем везти по методике «sans toucher», когда о грузе известна вся информация и люди не касаются его в течение всего пути. Вагон сам является складом на колесах. – Иванов встал и начал мерять кабинет шагами. «Почти как Зильбер, не хватает, чтобы еще на стол уселся».
– Поясните, пожалуйста.
– Радиометки, штрих-кодирование и системы глобального позиционирования в режиме реального времени расскажут все о местонахождении груза. Специальная конструкция контейнеров и приемо-погрузочных пунктов минимизируют использование ручного труда.
– Не боитесь, что я возьму Вашу идею «sans toucher», да и воплощу без Вас?
– А смысл? У проекта такой срок окупаемости, что он никому сейчас не интересен. Как у египетских пирамид. Их строили даже без мысли об извлечении прибыли. Сейчас приносят 30% дохода Египта.
– А Вам это зачем?
– Это мой личный «национальный проект». Вы знаете основное отличие национального проекта от бизнес-проекта?
– Поясните.
– От него никто не ждет мгновенной отдачи. Он носит инфраструктурный характер. Государство упирается всеми силами для его воплощения, иногда в ущерб другим направлениям. Но он всегда доводится до конца, благодаря чему осуществляется качественный рывок. Если мой проект пойдет, то государство будет вынуждено обратить внимание еще на один источник дохода. Тогда вполне можно будет и о прибыли подумать. Ведь наша территория – это даже не Суэцкий канал. Совсем другие возможности. Мы же, как дураки, только нефть и газ качаем. Пора уже средства вкладывать в современные железнодорожные магистрали. А это и строительство и тяжелая промышленность. Столько рабочих мест можно создать.
– Вы, Семен Алексеевич, прямо как кремлевский мечтатель. Осталось только, чтобы европейцы не побоялись воспользоваться Вашим предложением.
– А Вы, Степан Алексеевич, не смейтесь. Сейчас каждое двадцатое судно на входе в Красное море подвергается нападению пиратов. На эту информацию во всех СМИ наложено табу. Лучше подумайте, как мне помочь. Возможности Вашего ведомства колоссальны. – Достал флэшку из кармана пиджака. – Вот, посмотрите, если что-то непонятно – задавайте вопросы, мне скрывать нечего.