Сансара
Шрифт:
Тим сглотнул и неуверенно ступил одной ногой на землю, ощущая холодок, проходивший по спине несмотря на жаркий летний день. Нога его вдруг подкосилась, и он чуть не упал, но Джек придержал его за руку, а на лице его играла все та же улыбка, которая теперь казалась какой-то мерзкой. Тим осмотрелся вокруг, хотя он уже давно понял, куда они едут, и место это было ему знакомо. Они приехали на ферму Бена Уотсона, близкого друга дяди Тима. Но самого Бена нигде видно не было, и факт присутствия здесь пятерых подозрительных типов наводил на некоторые мысли.
– У меня
Тим посмотрел на двух людей, стоящих во дворе. Один из них был тощий и длинный, а второй, наоборот, низкий и толстый. Тим не знал, кто из них Фред, и какой подарок Джек ему приготовил, но ему не нравилось ощущать на себе пристальный и даже маниакальный взгляд длинного.
– Жратва готова, Джек, – сказал Чемодан, глядя на часы. – Вы задержались, поэтому все немного остыло, но не переживай – я с этим разберусь.
Они сели за большой обеденный стол, расположенный в просторной гостиной. Чемодан, как и обещал, разобрался с остывшей едой, разогрев ее в микроволновке. Тим уже понял, что Фред – это длинный. Но он не понимал, какого черта Фред все время пялился на него, будто на голую бабу в очередном выпуске Плейбоя. Этот взгляд жутко нервировал. Если у Джека для него есть какой-то подарок, то пускай лучше пялится на него.
– Эй, Джек, – сказал тот, будто прочитав мысли Тима, – а какой у тебя для меня подарок, а?
Сказав это, он вновь бросил взгляд на Тима и расплылся в отвратительной улыбке, обнажая желтые зубы. Тим опустил глаза и начал ковырять ложкой в тарелке с остатками супа, но спустя несколько секунд понял, что лишь его нервные движения нарушают тишину. Он поднял глаза, осмотрелся и обнаружил, что все смотрят на него. Чемодан выпучил глаза и прикусил губу, будто предвкушая какой-то очень важный и знаменательный момент.
– Гы-гы, – промычал Фред. – Какой же у Джека подарочек для меня, а, сопляк?
Гостиная содрогнулась от хохота, а у Тима потемнело в глазах от внезапной и ужасной мысли, которая подобно молнии пронеслась у него в голове. Кажется, что он – и есть подарок для этого длинного, худощавого и тупого мужика со смуглым лицом.
– Джек всегда подкидывал мне молокососов, пока я гнил в тюряге, – подтвердил его догадки Фред. – А знаешь, за что меня посадили?
Тим быстро замотал головой и почувствовал, как большой комок подбирается к горлу, а глаза застилает туман.
– Я хочу, чтобы ты сам догадался, – Фред продолжал лыбиться. – Так мне будет приятней.
Тим опустил голову, и крупная слеза упала в тарелку с остатками супа.
– Говори! – Заорал длинный, резко вставая и хлопая ладонями по столу.
Комок наконец подступил к самому горлу, и Тим разрыдался, вызывая новый взрыв хохота, настолько мощный, что казалось, будто внутренности вибрируют. Похожие ощущения можно испытать на любом рок-концерте, если встать неподалеку от мощных колонок. Утерев рукой слезу, Тим поднял глаза и посмотрел на неровные желтые зубы Фреда.
– За… за совращение малолетних.
– А особенно мальчиков, – прошептал тот, изображая страсть. – Я наряжу тебя в женский костюм. Мне так больше нравится.
Второй раз за день Тим Фоллис пребывал в полной уверенности, что его жизнь закончена. Он снова всхлипнул и бросил взгляд на дверь, а в следующее мгновение резко вскочил, отшвырнул тарелку и побежал. Все окружающие звуки слились в один глухой гул, как будто доносились откуда-то издалека. Тим смотрел только на дверь, но она почему-то вовсе не приближалась, а только отдалялась от него, словно кто-то потянул за веревочки и растянул пространство. Тим почувствовал фантомное прикосновение к своей левой руке, которая, судя по ощущениям, находилась от него так же далеко, как и дверь. В висках ударами маленьких, но сильных молоточков, застучал пульс, и весь мир начал терять краски и погружаться в темноту, а пол начал уходить из-под ног. Из окружающего гула можно было отчетливо выделить только один звук – тот, с которым смеется проклятый извращенец: «Гы-гы-ы». А затем Тим потерял сознание.
5
Окружающий мир твердо отказывался возвращать краски, будто оставаться в кромешной темноте ему было комфортнее. Тим точно знал, что он очнулся, и об этом свидетельствовали легкая головная боль и железный привкус во рту – признаки состояния, которое приходит после обморока. А еще Тим точно знал, что его глаза открыты и находятся на своих местах – тогда куда, черт побери, пропал весь окружающий свет? Даже ночью не могло быть так темно.
Тим почувствовал учащенное сердцебиение и нарастающую панику. Ему вовсе не хотелось становиться слепым. Уж лучше видеть этот оставленный человечеством мир, полный убийств и разврата, чем не видеть ничего. Тим открыл рот, но крик застрял где-то ниже горла, а слезы начали течь по его щекам, на которых только-только начали появляться первые темные волоски. Тяжело дыша, он смахнул слезы и закрыл глаза, а затем снова открыл – и снова увидел лишь темноту.
Дрожащие руки медленно опустились и нащупали пол. Он был довольно прохладным и, самое главное, ровным и искусственным – значит, Тим все еще находился в доме. Наверняка, в одной из многочисленных комнат где-то на втором этаже.
«Без паники, дружище, только без паники, – убеждал внутренний голос, – это сейчас не поможет. Попробуй понять, где ты находишься».
«И что это даст? – скептически произнес другой, мистер Пессимист, – ты все равно ничего не увидишь, так какая разница, где?»
«Всегда нужно бороться, даже если противник многократно превосходит тебя, – прозвучал третий голос, который Тим сразу узнал – он принадлежал его отцу, – сдаваться – удел неудачников. Даже из поражения можно вынести пользу».
Тиму всегда нравился настрой его отца относительно каждого начинания. Конечно, последняя фраза применима лишь к жизненному опыту, и можно было сильно усомниться, что из данной ситуации можно вынести хоть что-то положительное, однако он все же решил последовать совету. Но как можно понять, где именно ты находишься, если все комнаты более-менее одинаковые?