Саня Дырочкин — человек общественный
Шрифт:
Старший Кролик оглянулся на младшего.
— Отойди, здесь дует! — Он с неожиданным вздохом пожаловался младшему. — Как это тебе нравится?! — воскликнул он. — Если я Кролик, то меня может требовать к себе любая собака?! — И поглядел на нас с гневом. — Пусть ваша бабушка возьмёт такси и за мной приедет. После работы я хожу на работу только на такси и за деньги!
Кролик щёлкнул задвижкой.
Я сжимал кулаки. Там у Феди погибала собака, а этот Кролик!.. Даже голова закружилась от злости —
Мы молчали до самой трамвайной остановки. Севка поднял воротник. От неудач, я заметил, больше мёрзнешь.
— В средние века было проще! — сказал вдруг Севка. — Я бы заколол этого гнусного Кролика на турнире пикой! — Он даже сверкнул глазами.
— Ах, Саня! — размечтался Байкин. — Как я бы на него наехал! Я бы свалил Кролика одним ударом! Я бы заставил его ползать на коленях и молить о пощаде!
Я только вздохнул:
— Фантазируешь, Севка! Ну сам подумай, как мы можем отомстить ветеринару?!
Севка обернулся и погрозил кулаком в сторону кроличьего дома.
— Не знаю, как отомстить, — признался Байкин, — но что отомщу, не сомневаюсь. Я таких обид не прощаю!
Фенька грустная лежала на коврике. Около её мордочки стояла миска с бульоном, но собака, как прежде, не ела.
— Шли бы домой, — вздохнула Федина мама. — Завтра я отнесу Феньку в больницу.
— В больницу?!
— Конечно, — подтвердила Федина мама. — Собаки, что дети малые.
И тут мне стало ясно, как поступать дальше.
— Но ведь моя мама детский доктор! Она же наверняка может вылечить Феньку!
— Ты молодец, Дырочкин! — воскликнул Севка. — Здорово соображаешь! Как мы сразу не догадались?!
Федина мама безнадёжно вздохнула — она ведь не знала, что за отличный человек моя мама!
— Идите домой, ребятки. Шум для больных очень вреден.
Мы пошли одеваться.
— Я за маму ручаюсь! Она никогда не откажет больному. И если вы разрешите, то моя мама обязательно навестит Феньку.
— Навестит. И вылечит, — поддержал меня Байкин. — Ольга Алексеевна Дырочкина — это не ветеринар Кролик!
Федина мама удивлённо на нас посмотрела. Мы и забыли, что она ничего не знает о подлом ветеринаре, которому поклялся отомстить мой закадычный друг Севка Байкин.
Я мчался домой сломя голову: мама должна была уже вернуться с работы.
В витринах «Юбилея» горел яркий свет, люди толпились у прилавков.
Напротив входа в универмаг я столкнулся с Люськой. Удалова высматривала старушек.
Мне вдруг захотелось рассказать Люське о Феньке и о наших грандиозных планах, о будущей стройке — вот настоящее дело.
— Куда спешим, Саня? — перебила мои мысли Люська, зыркая по сторонам глазами, как пограничник. — Оставайся здесь, не пожалеешь.
Я сгоряча стал объяснять ей про больную собаку, опустив, конечно, историю с Фединым отцом.
— Но ведь твоя мама детский врач, а не собачий?! — удивилась Люська.
— Зато у мамы золотое сердце! — Я стал с возмущением говорить Удалихе про ветеринара. Пусть знает, какие ещё встречаются люди!
Люська слушала меня, будто бы глупого ребёнка, скривив рот.
— Поражаюсь тебе, Дырочкин! — воскликнула она. — Вроде бы взрослый человек, но какой наивный!
— Чем же?!
— Почему ты считаешь, что этот ветеринар бесплатно должен мчаться лечить незнакомую собаку?! Что она ему, родственница?!
— Но собака умирает!
Люська пожала плечами.
— Жить или умереть, это её личное собачье дело! — Люська решительно со мной не соглашалась. — Представь, что ты притащил бы ветеринара к какой-то собаке, а в это время рядом тяжело заболела корова? Кто полезнее? Кто важнее? — наступала она.
— Какие же коровы в Ленинграде?!
— Найдутся коровы, — уверенно сказала Люська, — когда узнают, что коров кто-то лечит бесплатно.
Моему гневу не было предела. Я даже забыл на секунду, что тороплюсь к маме.
— Ты ещё хуже, чем я о тебе думал! — воскликнул я. — Не надейся, мы не примем тебя в пионеры!
— Примете! — расхохоталась Люська. — И примете первой!
— Не примем!
— Сейчас покажу фокус. И ты всё поймёшь.
Она вдруг бросилась к переходу, встала рядом с какой-то старушкой, которая дожидалась очередного «зелёного» сигнала светофора.
Я услышал, как Люська жалобным голосом попросила:
— Бабушка, вы меня на ту сторону не переведёте?
Узнать Удалову было просто невозможно, даже ростом она вдруг стала ниже.
— Конечно переведу, детка! — ласково пообещала старушка. — Вечером машины ещё опаснее, чем утром.
Она сама взяла Люськину руку.
— А братика моего вы не смогли бы перевести?
— Отчего же, — заметила меня старушка. — Давай, мальчик, и ты руку.
Я возмущённо крикнул:
— Но я не брат!
— Брат, брат! — настаивала Люська. — Двоюродный, правда.
— Всё равно близкий, — согласилась старушка. — Пошли, — сказала она и похвалила нас: — Молодцы, что попросили помощи на переходе.
В руке у старушки была сумка.
— Вам тяжело? — поинтересовалась Люська. — Можно, я донесу?
— Спасибо, — поблагодарила старушка и отдала Люське сумку. — А теперь давай мне руку.
Вспыхнул «зелёный», и старушка заторопилась.
— Пошли, ребятки!
Мне всё равно нужно было к своему дому. На тротуаре Люська вернула старушке сумку, сказала со вздохом: