Саня Дырочкин — человек семейный
Шрифт:
На уроках я только и думал: как он теперь там? Много ли успел сделать? И какая завтра начнётся погода? Мишке Фешину я, конечно, намекнул, что кое-какие изменения с погодой могут произойти в самом ближайшем будущем. Только Мишка не тот человек, чтобы не выспросить всё. Пришлось признаться насчёт нового папиного дела.
— И что, — начал выяснять Мишка, — твой папа сможет изменить погоду?
— Папа всё может, — сказал я.
Мишка смотрел на меня восхищённо, а я старался выглядеть как можно увереннее.
До вечера я изнервничался, боялся, что не дождусь папу. Чего только я не сделал за эти часы! И уроки, и Мотьку выгулял. И переговорил на Мотькином участке с собачьими тётями.
Хочу сразу же объяснить: собачьи тёти — это не оскорбление, а профессия. Вернее, раньше, до пенсии, у этих тёть профессии были разными. У нас, например, есть балерина, которая, как танцевать перестала, купила собаку и теперь не может даже припомнить, зачем ей был нужен балет. А попробуйте ей задать любой вопрос из собачьей жизни!..
Я, например, спросил: норная ли её собака Диги? Что тут было! Норная ли? Да её Диги и на лис ходит, и на выдр, и бог знает на кого Диги не ходит. И тётя начала показывать, как её короткохвостый фокстерьер вылаивал лису на каких-то международных конкурсах.
Вот тут-то я и увидел, что тётя в балете была человеком талантливым, — очень она убедительно изображала, как её Диги встаёт на задние лапы и даже как делает хвостом и ушами. Она так ясно всё показывала рукой, что мне показалось, будто бы и у тёти есть настоящий хвост.
Домой я вернулся, когда начало темнеть. Папа ещё работал. Пришлось включить телик, передавали футбол. Вообще-то я больше мультяшки люблю, но без футбола в нашем классе обойтись невозможно, Мишка Фешин сразу же на смех поднимает: ты девчонка, что ли? Нет такого мальчишки, чтобы он футбол не любил.
А я не то что не люблю, а просто мог бы прожить и без футбола. Мне кажется, почитать интереснее. Была бы приличная книга. Но сегодня я сел смотреть футбол из-за папы. Я подумал: пока папа борется с завтрашними дождями, регулирует погоду, я для него узнаю счёт. Тем более команды играли лучшие: киевское «Динамо» с тбилисским.
Папа очень болеет за тбилисское, и я стал болеть за него же.
Грузины перешли к таким атакам, что я стул перевернул, сел на него, как на коня, и начал руками размахивать, их вдохновлять.
Ну они и пошли! После второго грузинского гола я стал хрипнуть. А когда новый тайм начался и я понял, что моя команда победила, бросился я к Мотьке и расцеловал её в нос и в уши.
Вот тут-то и явился мой папа с рулонами под мышкой.
— Тбилисское победило! — кричал я. — Два — один в нашу пользу!
Папа устало улыбнулся, пошёл в ванную.
Я помчался за ним.
— Рассказывай, — просил я, — какую ты сделал погоду на завтра?
Папа был мрачен, мне это не понравилось. Он достал еду из холодильника и молча съел всё, что было. Я решил подождать, — кто знает, может, человек так устал с непривычки, что и отвечать-то ему сил нет.
— Саня, — оборвал мои мысли папа, — где у тебя счёты?
Я удивился, но счёты принёс.
— Нужно бы ещё поработать, кое-что посчитать…
Папа вздохнул, разложил на столе карты и графики, листы и тетради с цифрами и начал быстро-быстро считать на счётах, точно работал раньше не лётчиком, а бухгалтером.
— Чего это ты делаешь? — не выдержал я. — Разве у вас в Бюро погоды проходят арифметику?
Папа откинулся на спинку кресла, поглядел на меня грустно:
— В некотором смысле ты, Саня, прав. Как техник Бюро погоды я должен пересчитать все среднесуточные, среднемесячные температуры и даже среднегодовые. И потом сравнить их с температурами за столетие.
Я кивнул, но мне хотелось, чтобы папа занимался другим, более важным делом.
— А не мог бы ты на завтра сделать тёплый день, одним словом, лето?
Папа поглядел на меня с сомнением, но всё же спросил:
— Зачем тебе?
— Надо, — уклонился я. Не рассказывать же папе, что я уже пообещал Мишке хорошую погоду.
— Ну раз надо, — улыбнулся папа и опять начал что-то решать на счётах, — то я подумаю…
Ночью я мечтал о завтрашнем чуде. И самое важное, чтобы это чудо сделал мой папа!
Когда я проснулся, было утро. Мама торопила меня в школу, но что-то необычно светло и ярко было на улице.
— Октябрь месяц, а семнадцать градусов тепла! — удивилась мама, поглядев на градусник.
Я засмеялся коротко и опустил глаза: мне не хотелось, чтобы мама поняла, что это сделал по моей просьбе папа.
Пальто я не надел. Зачем пальто, когда на дворе лето! Я выскочил на улицу и увидел Фешина. Он был в шапке и в нейлоновой курточке с шарфиком.
— Ты чего вырядился, как зимой? Я же предупреждал, что папа сделает…
Мишка поглядел на меня ошалело, скинул куртку и стал крутить ею над головой.
— Ура! — кричал Мишка. — Осень закончилась, опять начинаются тёплые дни!
Мы неслись наперегонки и бросали портфели. Когда мы подбежали к школе, то оба уже взмокли.
Духота в классе стояла жуткая. Только вчера в газетах было объявлено, чтобы в школах и детских садах начинали протапливать, и, видимо, утром кто-то с большой радостью взялся за это дело. Ребята сидели красные, а Галина Ивановна боялась открыть окно. Самое страшное, говорила она, сквозняки. Пока всем вроде бы жарко, а наутро весь класс заболеет.