Саня Дырочкин — человек семейный
Шрифт:
— Может, — подтвердил я.
— Он даже девочку из-под колёс вытащил, — на всякий случай прибавил Мишка.
— Тем более, — сказал Толик.
И тут в комнату вошёл папа.
— А, Миша! — Он поздоровался с Мишкой, потом с Толиком, спросил с интересом: — У вас, вижу, секреты?
Толик взглянул на меня. Пришлось начать:
— Ребята пришли к тебе, папа. С просьбой. Не мог бы ты на завтра снова в городе сделать лето?
Папа развёл руками:
— Лето?! Нет, такое я не умею.
— Как?! — поразился Мишка. — Но однажды было…
Папа взглянул на меня:
— Не было, Миша. Этого пока никто не умеет.
Я стоял потрясённый. Мишка тоже молчал. Он был растерян.
— А я-то поверил… — с издёвкой сказал Толик. Он застегнул куртку и пошёл к двери.
А Мишка внезапно крикнул:
— Но ведь с девочкой?.. То, что вы спасли, правда?!
Я глядел на своего папу. Было страшно, что и тут он откажется от своего поступка. Папа опять поглядел на меня. В его глазах было недовольство. Но он кивнул.
— С девчонкой — правда. Я действительно вынес её из-под колёс автомобиля. Только ничего особенного в этом не вижу. На моём месте так поступил бы каждый.
Он подождал, когда мальчишки ушли, и сказал мне:
— А хвастаться, Саня, не пристало мужчине. Это очень плохая черта, мой мальчик.
Потом папа опять чертил и писал в своём кабинете, а я всё думал и думал — как же так? День же был летний…
Мама звала к столу. Папа вышел хмурый. И тут мама спросила:
— Боря, я давно собираюсь… Только честно. Тебе нравится работа в Бюро погоды?
Папа взял вилку, постучал по столу, положил её и ещё постучал костяшкой пальца.
— Работа что нужно! — бодро сказал папа. — Но для бабушек-пенсионерок.
— Так, — спокойно кивнула мама, — Тогда, разреши, я скажу, что тебе необходимо сделать.
Папа ждал.
— Поезжай срочно в наш военный городок. Встреться с друзьями. Поживи там недельку. Друзья, Боря, подскажут.
И тут папа поднялся. Отодвинул стул. Шагнул к маме. И крепко её поцеловал.
— Спасибо, Оля. Ты права. Я — лётчик. Ах, если бы ты знала, какие реактивные сны мне снятся!..
— Я это знаю, Боря.
Тогда папа сказал:
— А вы справитесь, если я уеду?
Было ясно, какого ответа папа ждал от нас, и я крикнул:
— Справимся, не сомневайся!
Папа так разволновался, что никак не мог больше сидеть дома. Он сложил документы в папки, свернул карты в рулоны, перевязал бечёвкой тетради с температурами за прошлое столетие, с датами бурь, наводнений, величиной суточных и месячных осадков. Потом он достал из шкафа военную форму, куртку и лётную фуражку, переоделся и долго смотрел в зеркало, точно не узнавал себя.
…Такси долго не подъезжало. Мы стояли на улице при сильном ветре. Моросил дождь. Вода в Неве прибывала. Волны накатывались друг на друга, шлёпались о каменные берега.
Папа был счастлив.
— Вот удивятся, — радовался он, не замечая погоды. — Свалюсь как снег на голову. Спасибо, Оля, что ты так меня понимаешь, я так мечтал об этой поездке, но боялся признаться… Может, мне доверят хоть на минутку штурвал…
И тут подошло такси, мы начали прощаться.
— Кажется, наводнение будет, — внезапно заметил папа и стал волноваться. — Идите домой. Как бы не заболели. Вид у тебя, Оля, очень усталый.
— Ничего, — сказала мама. — Высплюсь. Завтра суббота. А Санечка мне поможет.
Папа подал мне руку, улыбнулся:
— На тебя надеюсь. Ты единственный мужчина в доме… Бери власть в свои руки, действуй.
— Будь спокоен, — заверил я папу. — Мы с Мотей не огорчим тебя.
…Свет погас в маминой спальне. Ревела река. Ветер колотил в окна. Что-то словно бродило по крыше. Не знаю, отчего я вспомнил про Майку. Как ей в больнице? Одной. Страшно, наверное?.. Худо, когда такая погода. Я подумал, что мог бы написать стихи про наводнение, а потом их показать Майке.
…Мама так утомилась за неделю, что утром не смогла подняться.
— Попробуй справиться сам, — попросила она. — Я бы ещё полежала.
И я стал справляться. Собрал портфель, согрел чайник, выгулял Мотьку. На улице было отлично. Лёгкий ветерок. Асфальт почти высох. На набережной кое-где оставались мелкие лужи, похожие на заплаты. Я обдумывал план жизни. Необходимо не только заменить папу, стать главным мужчиной в доме, но и доставить радость маме. Хорошо бы наполучать пятёрок. Штук сто или двести. Только это невозможно. Тогда десяток.
Мама, кажется, не слыхала, когда я уходил в школу. В классе поговорить с Галиной Ивановной было невозможно. Я решил ждать её около учительской — там есть коридорчик. Зазвонил звонок. Дверь распахнулась, и мимо меня прошли Галина Ивановна и маленькая старушка, круглая, как пончик. Старушка не шла, а катилась.
— Галочка, — старушка схватила Галину Ивановну за локоть. — Здесь прячется человечек. Не твой ли?
— Почему ты, Саня, не в классе?
— У меня к вам серьёзное дело, Галина Ивановна, — объяснил я.
— Ага, — поняла старушка. — Это тайна. — И она укатилась.
— Дело в том, — начал я сразу, — что мой папа уехал в отпуск, а меня оставил главным мужчиной в доме, велел радовать маму. Мне необходимы пятёрки.
— Пятёрки?
— Да, — подтвердил я. — Это поможет маме в ожидании папы.
— Даже не знаю, что делать, — задумалась Галина Ивановна. — Но я же пока не ставлю отметок.
— А в долг? Зато потом, когда будете ставить, вы сможете мне не ставить. Я получил, и мне хватит.