Саня или двойная свадьба
Шрифт:
– - Странно, но я возвращаюсь сюда, как домой.
– - Просто, тебе хорошо здесь.
– - Дом там, где хорошо.
– - Не могу согласиться с этим безоговорочно, но спорить мы будем завтра.
Максим негромко позвонил в дверь и слегка подтолкнул меня к входу.
– - Хотела бы я знать, почему мы все время с тобой спорим?
– - Просто ты всегда стремишься добиться, чтобы последнее слово непременно было за тобой. Спокойной ночи!
Глава 7
Человек приходит домой, и его ждет горячий чай и еще теплый ужин, поставленный под грелку. Видимо, так у человека и появляется чувство дома. Ведь дом -- это место, где тебя ждут, где тебе тепло и
Людмила сразу же открыла нам дверь, мы не успели даже позвонить. У окна она, что ли, стояла?
– - Добрый вечер, Людмила! Сашу нужно покормить и уложить спать, она целый день на ногах и почти ничего не ела.
Людмила засуетилась, стала накрывать на стол. Непонятно мне только, почему один человек все время распоряжается, а я его слушаюсь. Пользуется моментом, спорить с ним у меня нет ни желания, ни сил.
– - Мила, я не хочу есть, сначала приму душ.
Не услышав ни слова возражения в ответ, я удалилась в ванную, открыла на полную мощность краны и залезла в ванну. В конце концов надо же им дать возможность обсудить сегодняшние события во всех подробностях, мне даже легче будет: не придется рассказывать Людмиле о моей семье, отце, объяснять, почему я ушла из дома.
Как хорошо почувствовать сильную горячую струю воды, бьющую по телу. Во время моих скитаний вне дома мне больше всего не хватало вот такой горячей воды. В своей прошлой жизни я была уткой или рыбой, большой блестящей рыбой, покрытой перламутровой чешуей. Я даже представила себе красивую веселую рыбу, плещущуюся в прозрачной теплой воде. Мои красочные мечтания были прерваны осторожным стуком в дверь.
– - Саша, как ты там? Ты не заснула?
– - Все хорошо, не беспокойся.
– - Сейчас приду.
С сожалением я встала из воды, хотя она уже почти остыла, и, сняв полотенце с веревки, стала вытираться. Противно натягивать на еще влажное тело джинсы и свитер. Надо было вместо красного платья купить халат. Странно, у меня никогда раньше не появлялось желания обзаводиться лишними вещами. Что-то со мной удивительное происходит.
Я вышла на кухню. Мила сидела на табуретке, держа на коленях книгу.
– - А где Максим?
– - Уехал домой.
– - Он решил, что меня уже можно оставить на твое попечение?
– - Зачем ты так говоришь? Но, если тебе захочется поговорить со мной, я буду всегда готова тебя выслушать. Только не думай, что я навязываюсь. Ты вольна поступать, как хочешь.
Людмила встала и направилась к двери, прижимая к груди свою книгу.
– - Мила, подожди. Прости меня, я не хотела тебя обидеть.
– - Ты меня не обидела, каждый человек имеет право побыть один.
– - Посиди со мной, пожалуйста.
В моем голосе неожиданно для меня самой прозвучали просительные нотки. Последние годы я не хотела ни к кому привязываться, ни от кого зависеть. Но в присутствии Милы мне всегда становится спокойно, словно она распространяет вокруг себя защитное поле тепла и любви.
Мила вернулась, молча взяла тарелку и стала накладывать мне еду, сняв грелку с кастрюли. Потом она протянула тарелку мне и села за стол. Мне ничего не оставалось делать, как присоединиться к ней. Я жевала, не чувствуя ни вкуса, ни запаха пищи.
– - А Максим? Он же тоже ничего не ел.
– - Я его покормила, пока ты была в ванной.
– - Ты вкусно готовишь.
– - Ты мне это говоришь каждый раз, когда садишься ужинать.
– - Это правда.
– - Тогда меня это радует, хоть что-то я научилась в своей жизни делать.
– - Тебя учила мама?
– - Нет, просто мне хотелось сделать приятное отцу.
– - Моя мать тоже всегда ждала отца. Когда я была маленькой, то не понимала, почему она по вечерам стоит у темного окна, прижавшись лицом к стеклу. Мы жили на седьмом этаже, и чтобы увидеть дорожку, ведущую к дому, маме нужно было встать на цыпочки, а мне залезть ногами на батарею. Мне тогда казалось, что мама любит смотреть на проезжающие машины, на луну и на звезды. Когда я подросла, то многое начала понимать. Тогда я и возненавидела пятницы, субботы и воскресенья, а еще я не люблю праздники. Свою мать я всегда считала овцой, молчаливой безобидной овцой, безропотной и глупой. Не могла я понять, разве можно до такой степени любить человека, что не обращать внимание на то, что он помыкает, унижает и издевается над тобой. Главной в семье была бабушка, на ней держалось все в доме. Она долго работала парикмахершей, и деньги для нее были не проблема. В душе она презирала маму за ее нищенскую инженерную зарплату, за ее образование. А я тем временем росла и росла, пока три года назад ушла из дома.
– - И где ты жила?
– - По-разному. Когда перешла на вечерний, находила себе работу с жильем, пока не напоролась на Максима.
– - Ты устала сегодня, давай ложиться спать.
Мы разошлись по нашим комнатам. Моя постель была уже разобрана. Покрывало было аккуратно сложено и лежало на кресле. Людмила постаралась, она побывала и здесь.
Я медленно разделась и легла на холодные простыни. День был нескончаемо длинный. Я закрыла глаза, но у меня перед глазами все равно мелькали чужие незнакомые лица сослуживцев отца, помертвевшее лицо матери, цветы на кладбище, мерзлая земля и холод, холод, пробирающий до костей. Озабоченное лицо Максима, склонившееся ко мне. Что же он мне тогда говорил? Я не слышала, нет, слышала, но не понимала смысла слов. И ощущение сильной мужской руки, поддерживающей меня под локоть.
Ночью я проснулась от ощущения тяжелой мужской руки, придавившей меня. Я забилась под одеялом, пытаясь освободиться, и с трудом подавила готовый сорваться с моих губ крик, уткнувшись лицом в подушку. Рядом со мной на одеяле, развалившись, лежал Барон. Его огромные нахальные глаза ярко светились при лунном свете. Хороша была бы я, если бы разбудила Людмилу своим воплем, испугавшись невинной киски. Правда, этот котяра отказался покинуть мою кровать. Я пнула его в бок, не вытаскивая руку из-под одеяла, на котором он разлегся, но Барон только недовольно хрюкнул, потянулся, вытянул лапы и выпустил когти, изо всех сил растопыривая свои лапы. Я хмыкнула и решила сделать вид, что подобная демонстрация силы меня испугала. В довершение всего я даже отодвинулась немного от края кровати, давая ему возможность улечься поудобнее. Кот свернулся клубочком и громко замурлыкал. С этой ночи Барон стал часто спать со мной, выбирая дни, когда мне было особенно плохо и не хотелось с ним скандалить.
Дни пролетали быстро, на работе мне постоянно находились какие-то задания, которые, по мнению нашего шефа, можно было поручить только мне и никому другому. По вечерам я сидела допоздна на кухне, работая над дипломом. Так продолжалось неделями, пока однажды вечером в пятницу Мила не вошла на кухню и решительно сказала: "Так жить нельзя! Все! Завтра мы едем на дачу".
Засунув ручку за ухо, я повернулась на стуле и посмотрела на свою квартирную хозяйку.
– - Мила, побойся Бога, какая дача?