Сапфировая скрижаль
Шрифт:
— Вы не могли бы меня поднять? — рискнул пробормотать раввин.
Офицер подобрал свой кинжал. Сначала он перерезал веревки на руках шейха, затем Эзры и помог раввину встать.
— Простишь ли ты меня? — повторил он, явно совершенно убитый.
В ответ Сарраг безразличным тоном проронил:
— Помоги нам отловить наших лошадей… Мы и так уже потеряли слишком много времени.
Франсиско Торквемада знаком велел фра Альваресу сесть. Глаза Великого Инквизитора лихорадочно блестели, уголок губ подергивался в нервном тике. Он непрерывно то сцеплял, то расцеплял руки. Несведущий мог бы счесть это проявлением нервозности, но тем, кто хорошо знал Великого Инквизитора, было отлично известно, что это проявление экзальтации. С того самого момента,
Он устроился поудобнее и поинтересовался:
— Вы уверены, что он не забыл?
— Это невозможно. Отец Менендес — сама суровость.
— Верно. Но, как все ученые, он бывает рассеян.
— Не без этого. Но в данном случае он отлично знает, насколько это важно. К тому же, как мне кажется, дело его захватило. Достаточно было увидеть выражение его лица, когда я принес ему эти бумаги. С первых строк он впал в транс. Буквально затрясся от предвкушения.
Торквемада отлично знал, что в этом весь отец Менендес, некогда носивший имя Давид Толедано. Сын и внук раввина, он лет десять назад принял истинную веру и с полным смирением вступил в орден доминиканцев. Человек блестящего ума, он некоторое время преподавал в университете Саламанки и сохранил из своих еврейских корней явно выраженный интерес к каббале. Как и многие его коллеги, он посвятил себя изучению этой якобы магической силы, основанной на буквах и цифрах, таинственная сила которых вроде бы определяет судьбу. Если и есть на Полуострове человек, способный разобраться в этих непонятных бумажках, написанных Абеном Баруэлем, то только Педро Менендес.
Торквемада уже собирался опять выказать свое нетерпение, как раздался стук в дверь.
— Входите! — немедленно приказал он.
Дверь распахнулась, и появился человек лет шестидесяти. Маленький, упитанный, круглолицый, несколько жеманный, в слишком широкой шерстяной рясе и сандалиях. Прижимая к груди листки бумаги, он быстро прошел через комнату и предстал перед Великим Инквизитором. Торквемада указал ему на стул:
— Присаживайтесь, фра Менендес.
Маленький человечек неловко сел, явно смущаясь могущественного собеседника.
Едва он уселся, как Торквемада спросил:
— Ну? Каковы ваши выводы? Доминиканец прочистил горло.
— Мы столкнулись с очень необычным делом, чтобы не сказать — необыкновенным.
Голос у него оказался тоненьким, вовсе не соответствующим комплекции.
Поскольку Торквемада с Альваресом молчали, он продолжил:
— Я с большим вниманием изучил рукопись, которую вы мне доверили. Нет никаких сомнений, что это криптограмма.
— Это нам известно, фра Менендес.
— Конечно. Но в этой криптограмме зашифрован план. План, составленный из цитат. Цитат из Нового Завета, Ветхого Завета и Корана. Спешу уточнить, что автор этого труда, несомненно, был самым выдающимся каббалистом и теологом в мире. То, что он составил, просто потрясающе, даже нет слов, достойных описать…
Инквизитор резко оборвал восторги монаха:
— Должен напомнить вам, что это о заговорщике, враге веры вы говорите с таким восторгом.
Человечек всполошился:
— Нет-нет, фра Торквемада! Я восторгаюсь лишь ученым. Его познания и…
— Вы упомянули о плане.
— Действительно. Это план, расшифровка которого приведет того, кто им обладает, к какому-то месту или предмету, что одно и то же. Однако, чтобы преуспеть, нужно пройти несколько этапов или, если угодно, несколько городов.
— Как вы пришли к такому выводу?
— Благодаря этому… — Перебрав листочки, он выбрал один. Тот самый, который нашли у Абена Баруэля в день ареста. — Смотрите, — ткнул он в конец странички.
— Бургос.
— Бургос… Вот оно, объяснение. Все символы, указанные в этом… Чертоге, несут достаточно информации, чтобы, если их расшифровать, привести — скорее всего — в Бургос.
— У вас есть доказательства? Вы пытались расшифровать эти символы?
Менендес изобразил покаянный вид.
— О, я пытался, и как! С того самого момента, как вы доверили мне эти листки, я все время их анализировал. Мне удалось разобрать некоторые пассажи, но, увы, большая часть мне пока недоступна. — И поспешил оправдаться: — Нужно также принять во внимание, что вы предоставили мне слишком мало времени. — Он продолжил: — Посмотрите на этот фрагмент: Но, увы, целое стоит не больше раба. Так как напоминает того, кто, когда низринулся, расселось чрево его, и выпали внутренности его. По зрелом размышлении, мне кажется, я понял, кто скрывается за этим описанием.
Торквемада с Альваресом навострили уши.
— Но, увы, целое стоит не больше раба. Согласно заповедям Моисея, плата за жизнь раба составляла тридцать шекелей или сто двадцать денье. «Что вы дадите мне, и я вам предам Его? Они предложили ему тридцать сребреников». — Он прервался и спросил: — Видите, к чему ведет автор?
— Не идет ли речь об Иуде? — предположил инквизитор.
— Совершенно верно. И словно чтобы отмести все сомнения, автор подтверждает это фразой: «Так как напоминает того, кто, когда низринулся, расселось чрево его и выпали все внутренности его». Это глава первая стих восемнадцатый Деяний Святых Апостолов. Совершенно очевидно, что тут описано…
На сей раз ответил Альварес:
— Самоубийство Иуды?
— Именно! — ликующе воскликнул Менендес. — Вы поняли, по какому принципу сформулированы эти Чертоги?
— Весьма хитроумно, — признал Торквемада. — Но какое отношение имеет Иуда к Бургосу?
Менендес снова погрустнел.
— Понятия не имею. Чтобы это выяснить, нужно расшифровать весь Чертог.
Инквизитор схватил листок и потряс им перед носом Менендеса.
— Здесь есть одна фраза. Фраза, которая проходит красной нитью через все тексты. Да славится И. Е. В. Е. в царствии его, и так далее. Я не каббалист, но мне кажется, что она — ключ к этой криптограмме. Вы пытались ее изучить?
— Конечно. И вы совершенно правы, говоря, что она — ключ, потому что именно благодаря ей мы знаем количество городов. Вы позволите? — Он забрал листок у Торквемады и громко прочитал: — Да славится И. Е. В. Е. в царствии его. Имя есть 4. Тут мы получили важную информацию. «Имя есть 4» означает, что четыре города отделяют действующих лиц от конечной цели. Слово «Имя»…
— И. Е. В. Е. Эти инициалы… Почему? Каббалист смутился:
— Этот тетраграмматон напрямую связан с иудаизмом.
— Но что еще?
— Иудеи никогда не произносят имя Бога, потому что, согласно их вере, имя это непроизносимо по определению. Насколько мне известно, со времен зарождения иудаизма и вплоть до второго или третьего века до рождества Господа Нашего именно тетраграмматон использовали, упоминая Создателя. Позже его заменили на Адонаи или Иахве. Не так давно некоторые христиане, читая Библию в оригинальном варианте, прочли этот тетраграмматон как Иегова или Яхве. Однако на самом деле этот тетраграмматон начался с неопалимой купины. И. Е. В. Е. — имя, выбранное Богом, чтобы открыться Моисею через слова «я тот, кто я есть» или «я то, что я есть». Во времена талмудистов мудрецы долго спорили по казавшемуся им фундаментальным вопросу: какие из имен Господа дозволительно писать, произносить или стирать, ежели они написаны на бумаге? И пришли вот к какому решению: семь имен можно писать, но не стирать: Эль, Элохим, Эхиех, Иахве, И. Е. В. Е. , Саваоф и Шадай. Все остальные божественные имена…