Сапфо
Шрифт:
Дивно открылся.
Подвиг завершив роковой Арея
И причалив к нам от стремнин Скамандра,
Им отплыть домой удалось не прежде
В Аргос родимый,
Чем тебя мольбой, и владыку Зевса,
И Фионы сына склонить сумели.
Так и я тебя умоляю: дай мне
Чистое мое и святое дело
С девственницами Митилен продолжить,
Песням их учить и красивым пляскам
В дни твоих празднеств.
Если помогли вы царям Атридам
Корабли поднять, — заступись, богиня,
Дай отплыть и мне. О, услышь моленье
Жаркое Сапфо!
Небольшой кусочек из этого довольно обширного (по меркам лирики) сочинения уже приводился выше. А теперь оно перед нами целиком, и можно увидеть, что композиционно стихотворение построено по всем правилам гимнического жанра. Пожалуй, оно следует этим правилам даже более строго, нежели гимн Афродите.
И действительно, в самом начале — традиционное обращение к божеству и восхваление его. Затем — связанный с Герой мифологический эпизод. Легенда, которую рассказывает здесь поэтесса, относится к числу малоизвестных даже специалистам, и потому в очередной раз не обойтись без пояснений-комментариев.
Атриды — это, напомним, сыновья микенского царя Атрида: Агамемнон, унаследовавший от отца власть над Микенами, и его младший брат Менелай, правивший в Спарте. Оба — инициаторы Троянской войны, вошедшие в число ее главных героев и, соответственно, играющие очень важную роль в «Илиаде» Гомера. Именно аллюзия на окончившуюся победой эллинов осаду Трои — города на берегу реки Скамандры — налицо в рассматриваемом гимне.
А потом победители с богатой добычей возвращались домой… Корабли Агамемнона и Менелая на пути от малоазийских берегов к греческим завернули на Лесбос. И долго не могли отплыть от него дальше — мешало отсутствие попутных ветров. В таких случаях, конечно, начинали молиться богам, дабы те даровали успешное продолжение путешествия.
Иногда молитвами не ограничивались, приходилось прибегнуть и к жертвоприношениям. Самый известный случай связан с теми же Атридами. Когда они десятью годами ранее еще только отправлялись воевать с Троей, их флот был задержан теми же противными ветрами в гавани Авлиде (в Беотии). Прорицатель Калхант с помощью своих гаданий выяснил, что это гневается Артемида. И требует — ни много ни мало — человеческой жертвы! Дочь Агамемнона, юная Ифигения, должна быть заколота на ее алтаре. Царь Микен пошел и на это… Правда, богиня в последний момент незримо подменила на жертвеннике Ифигению ланью, а саму девушку перенесла в далекую Тавриду (Крым).
Так гласил миф, вдохновлявший многих древнегреческих писателей на гениальные произведения. Например, дошли до нас трагедии Еврипида «Ифигения в Авлиде» и «Ифигения в
Последний назван не по имени, а «сыном Фионы». Дело в том, что матерью его считалась фиванская царевна Семела, дочь Кадма, зачавшая от Зевса божественного младенца, а потом погибшая от молний Громовержца, не успев родить дитя, и Зевс донашивал его, зашив в собственное бедро. А Семела была перенесена на небо, стала богиней и получила новое имя — Фиона.
Рассказав миф, Сапфо, как и положено, переходит к заключительной части гимна: обращается к Гере с некой просьбой. Кстати, о чем же она просит? Отчасти ясно, а отчасти и не вполне. Ситуация усугубляется тем, что самый конец стихотворения сохранился плохо, с трудными для реконструкции лакунами.
Вроде бы речь идет о том, что поэтесса должна куда-то отплыть. Но куда? И не возникает ли противоречия с тем, что она хочет продолжать учить песням и пляскам митиленских дев? Не в первый уже раз перед нами случай, когда приходится прибегать к разного рода шатким предположениям.
Может быть, речь идет о плавании на Сицилию? Но нет, мы уже имели случай убедиться, что на этом далеком острове Сапфо побывала в детском возрасте, когда она, естественно, еще никого ничему не учила. Или имеется в виду замужество поэтессы, когда ей пришлось перебраться из родного Эреса в Митилену? В принципе этого исключать нельзя: Эрес и Митилена находились, так сказать, на разных концах Лесбоса. Конечно, от одного города до другого можно было добраться и по суше; но, как правило, эллины, когда можно было плыть (а не идти), предпочитали именно плыть. Пусть чуть дольше — зато покойнее.
Но и мало ли куда могла отплывать наша героиня! В конце концов, в те же лидийские Сарды, которые она так любила, которые считала чуть ли не «центром мира»… Вопрос приходится оставить открытым, тем более что подавляющее количество произведений Сапфо не поддаются сколько-нибудь точной датировке.
А вот и представители «нижних этажей» древнегреческого пантеона, отраженные в ее стихах. Выше упоминалось о харитах (ближе знакомых нам как «грации»). Лесбосская поэтесса в одном из — опять же лишь частично сохранившихся — фрагментов восклицает:
Розоволокотные,
чистые — вы,
Дочери Зевсовы,
О Хариты, ко мне…
(Сапфо. фр. 53 Lobel-Page)
Опять перед нами призыв. Но разве не призыв — и вот это?
Нежных Харит я призову, Муз пышнокудрых с ними…
(Сапфо. фр. 128 Lobel-Page)
В этой строке наряду с харитами мы встречаем и муз — богинь, которые, по идее, должны были особенно благоволить к Сапфо как к поэтессе и — тем самым — в каком-то смысле «коллеге» (не случайно ведь, напомним, ее и называли потом «десятой музой»).