Саркофаг
Шрифт:
– Я бы попросил!
– возмутился Стас.
– Моих прабабушек любили аристократы!
– Тише вы!
– нетерпеливо прикрикнул на них Сенсей.
– Никто ничего не слышал?
Все стали внимательно прислушиваться и оглядываться по сторонам.
Внезапно в мертвой тишине музейного зала явственно послышалось:
– Апчхи!
Услужливое эхо подхватило звук и разнесло его по многочисленным коридорам. Теперь уже было невозможно определить эпицентр первоначального чиха.
– Ну, насколько мне известно, обычно мумии не чихают, - сказал адьютант.
– Им просто чихать нечем
– А так бы они с радостью!
– Заткнись!
– недовольно покосился на него Влад и громко крикнул, - Эй, есть здесь кто-нибудь?
– Энибоди хиар?
– продублировал его Летун на английском.
Ответом им было презрительное молчание.
– Найду ведь, ноги повыдергиваю!
– без особой убежденности пообещал Сенсей.
Внезапно снова кто-то громко чихнул. Теперь, по крайней мере, всем стало понятно, откуда именно доносится чихание. Выставив вперед автомат, Влад скользнул в сторону правого угла зала, где стоял огромный многотонный саркофаг из красного гранита. Его расколотая крышка была выставлена для обозрения посетителей музея тут же неподалеку. Вслед за ним двинулся Сенсей.
– Вылазь давай, а то гранату кину!
– пригрозил Влад.
– Даже если там кто-то есть, он точно не понимает по-русски!
– прошептал Сенсей на ухо Владу.
– Ничего, по интонации сообразит!
– проворчал Влад.
Вынув из подсумка пустой автоматный магазин, он швырнул его навесом прямо в саркофаг и с криком 'Ложись!' вскинул автомат, изготовившись к стрельбе.
Едва пустой автоматный рожок с грохотом влетел в саркофаг, как оттуда, словно чертик из табакерки выскочил безоружный пожилой араб с всклокоченными волосами и дико вытаращенными глазами, которые словно фарфоровые ярко выделялись на его смуглом лице.
Его появление было настолько неожиданным, что все в ужасе отпрянули. Влад, который чуть было, не открыл огонь, рассерженно плюнул себе под ноги и опустил автомат. Между тем, араб тщетно пытался выбраться из саркофага. Но ввиду того что он имел довольно-таки солидную комплекцию и вдобавок хотел успеть вылезти до того как взорвется воображаемая граната у него никак не получалось одновременно и подпрыгнуть и закинуть ногу на бортик каменной коробки.
– Кэн я хэлп ю?
– насмешливо спросил Сенсей, подходя к нему.
– Ю амеркэн, а ты русский?
– неожиданно спросил араб на чистейшем английском и русском языках поочередно, обвиняющее ткнув пальцем в Сенсея, а потом во Влада.
– А почему не англичанин?
– переходя на русский, поинтересовался Сенсей.
– Американский - это испорченный английский язык, - недовольно буркнул араб, после чего достал из нагрудного кармана очки в массивной роговой оправе и, нацепив их на свой длинный мясистый нос, строго посмотрел на Влада.
– Только русские могут пугать почтенного профессора несуществующей гранатой!
– С чего это вы взяли?
– удивился тот.
– В молодости, я пять лет проучился в Петербургском государственном университете!
– сварливо ответил профессор.
– И за это время сам стал наполовину русским! Поможет мне кто-нибудь отсюда выбраться? Или я так до скончания века отпущенного мне всемилостивейшим Аллахом буду торчать
Влад, отдав автомат Ольге, вскарабкался на бортик саркофага. Сенсей последовал его примеру, и, объединив усилия, они вернули почтенного египетского профессора в мир живых.
Приведя свой внешний вид в относительный порядок, араб церемонно представился:
– Профессор археологии Мустафа Азиз! С кем имею честь? И скажите мне, пожалуйста, откуда здесь в центре Каира русский подполковник с автоматом Калашникова? Вы пришли для того, чтобы снова протянуть руку помощи своим арабским братьям и избавить нас от этого древнего проклятия? Как в свое время, построив Асуанскую плотину, избавили Нил от крокодилов?
– Ну, да, типа того, - ухмыльнулся Влад, представившись и пожав руку профессору Мустафе.
– Но в настоящее время мы сами в некотором роде в бегах. И должен вам сказать, что у нас в России положение не лучше чем здесь у вас.
– Какой ужас!
– воскликнул профессор, всплеснув розовыми ладошками.
– Примите мои искренние соболезнования! Если даже такая великая страна пала, то чего же ждать нам бедным египтянам? Воистину Всевышний отвернулся от нас за все наши многочисленные прегрешения!
– А кроме вас здесь в музее никого нет?
– спросил Сенсей.
– К сожалению, я единственный кто уцелел, - профессор скорбно развел руками.
– Я вынужден прятаться здесь, словно презренный шакал, потому что я боюсь! Да, и я не стесняюсь признаться в этом! Мне страшно! Если бы вы видели, что ксеносервусы творили здесь, вы бы поняли и не осуждали меня за трусость!
– Профессор, но никто и не думает осуждать вас, - сказала Ольга, мягко беря его за руку.
– Мы точно в таком же положении, как и вы. Мы бежали сюда к вам стараясь забраться как можно дальше от нашей родины, думая, что до вас еще не успели добраться эти твари! Мои соотечественники называют их гоблинами, а ваши, насколько я поняла ксеносервусами?
– Нет, это только я называю их так, потому что в отличие от всех остальных я, пожалуй, единственный человек на земле, который в полной мере осознает, что на самом деле творится в нашем мире, - Мустафа Азиз, пригладил свои обильно смазанные бриолином седые волосы.
– Пришельцев наш народ называет, хотя теперь, наверное, нужно говорить называл, потому что моего народа как такового уже нет! Так вот он называл их ифритами.
– Это что-то из 'Тысяча и одной ночи'? Ну, там джинны всякие?
– спросил Стасик.
– Ни один джинн не сравнится с ифритами по свирепости, - покачал головой Мустафа и грустно усмехнулся.
– Но давайте пройдем в мое скромное убежище, где за чашкой чая, мы сможем спокойно поговорить.
– 12 -
Россия, 1998 г.
Ночью метель разгулялась не на шутку. Бросая из темноты полные пригоршни колючего снега Борису в лицо, она словно нарочно метила ему в глаза. От острых снежных хлопьев не спасали даже толстые стекла очков. Подняв капюшон куртки, он тоскливо оглядел заснеженную улицу. Полностью очистить тротуар от толстого слоя, нападавшего за ночь снега, было нереально. Тем не менее, тяжело вздохнув, Борис перехватил лопату и принялся за работу.