Саша Чекалин
Шрифт:
Разбившись на звенья, пионеры пошли по дворам собирать золу.
— На что зола? — допытывались хозяйки. А иные и вовсе неохотно пускали ребят во двор.
— Может, себе еще пригодится, — неуверенно возражали они.
— На колхозные поля собираем, — убеждали ребята. Спорить с ними было трудно. Собранную золу ребята насыпали кучками вдоль дороги.
Вслед за ребятами, подбирая золу, ползли колхозные розвальни. В них важно восседал дед Пупырь.
Сани ползли медленно, как улитка, — дед Пупырь часто останавливался, подолгу разговаривая с каждым встречным.
Когда Сашино звено обошло все дворы своего участка, дед Пупырь еще не доехал
— Останется наша зола неубранной, — беспокоился Саша. Тревожило серое, хмурое мартовское небо и разбухавшая с каждым часом дорога, по которой синеватыми змейками уже струились ручейки.
— Давайте сами на салазках возить в поле! — предложил Саша.
— Выдумал! — рассердилась Зинка. — Что мы, лошади?
— Тяжеловато… — сомневался и Серега. Остальные тоже медлили.
Пока ребята спорили, Саша, пошептавшись с Витюшкой, исчез.
— А где же наш звеньевой? — хватились ребята.
— На печку удрал, — негодовала Зинка.
Но тут с горы, от дома, где жил Саша, показалась необычайная процессия.
Громила и Тенор, впряженные в санки, везли фанерный ящик. За собаками с вожжами в руках шел Саша. Сбоку, увязая в мокром снегу, вприпрыжку бежал Витюшка, поддерживая ящик.
— Грузи, ребята! — кричали они. — На своей подводе вывезем!
Выдумка Саши сразу воодушевила ребят. Закипела дружная работа. Громила усердно тянул салазки с нагруженным золой ящиком, а Тенор все время явно лукавил, мешая и путаясь в упряжке. Сзади и по бокам тяжелый ящик с золой подпирали ребята. Саша бежал рядом, вожжами погоняя собак.
За сараями на ближнем заснеженном поле зачернели кучки золы.
Когда к Сашиному звену подъехал дед Пупырь, делать ему было уже нечего.
— Где же ваша зола-то? — таращил глаза Пупырь.
— Управились сами! — кричали ребята, довольные расходясь по домам.
На другой день зимняя дорога разом рухнула. Вскрылись ручьи, забурлила и загрохотала Вырка. С каждым днем все заметнее оголялась земля вокруг Песковатского.
Собравшись в школе, ребята толпились в коридоре. Там висела свежая стенгазета. В ней на видном месте были нарисованы Громила и Тенор в упряжке.
Саша знал, что стенгазету оформляли Филька Сыч и Зинка.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Весна наступала стремительно, бурно. Недели полторы спустя после сбора золы, проснувшись утром, Саша в звонком хоре грачей, облепивших на усадьбе голые, с корявыми сучьями деревья, различил оживленное щебетанье скворцов.
Выскочив с горячей лепешкой в руках на улицу, Саша даже зажмурился от яркого весеннего солнца. Небо было чистое, голубое. Заокские дали вырисовывались ярко, отчетливо. Даже виден был песчаный обрывистый берег над рекой, а железнодорожный мост казался совсем рядом — рукой подать. Пахло навозом, прелой травой. Оживленно клохтали у ворот взъерошенные куры, раскапывая мусор. Мычала в хлеву корова. Ей откликался сиплым баском Мартик. Даже Галя и та была пьяна от весеннего апрельского солнца и, как шальная, носилась вокруг, прыгая с дерева на дерево, заигрывая то с Тенором, то с Громилой.
Но самое главное — на голых ветвях деревьев уже копошились скворцы.
«Опоздал… Надо было поправить скворечники, вычистить мусор», — подумал Саша, осматривая деревья.
В следующие дни, чуть только начинало бить в окна солнце, Саша и Витюшка выскакивали из дому и, устроившись поудобнее на завалинке, наблюдали за скворцами. И хотя по утрам стояли заморозки,
— Ссорятся! — говорил Саша, улыбаясь. Помирившись, скворцы начинали петь, одновременно шевеля крылышками и вертя головой и хвостом.
— Полезная птица, — поучал Саша Витюшку. — Ты знаешь, сколько она вредных насекомых уничтожает?
— Ну еще бы… — глубокомысленно отвечал Внтюшка. — А наша Галя, наверно, побольше любого скворца слопает.
— Лентяйка наша Галя, — пренебрежительно отзывался Саша.
Вернувшись из школы и наскоро перекусив, Саша, одолеваемый хозяйственными заботами, расчищал канавки возле дома, сгребал с оттаявшей земли мусор, перекладывал у тына рухнувшую поленницу дров. Предстояло еще вскопать на огороде гряды, починить изгородь, помочь отцу установить на пасеке ульи… да всего и не перечтешь.
Задвинув занавеску на окне, чтоб меньше было соблазнов, приказывал себе: «Садись, Шурка, за уроки…» Строго предупреждал не в меру общительного, говорливого брата: «Замолкни!.. А лучше исчезни из избы, если не хочешь делать уроки!.. Понял?»
Нехотя Витюшка тоже пристраивался сбоку за столом. Со старшим братом решать задачки легче, чем в одиночку. Он хотя и покричит, но поможет.
А в школе Александра Степановна становилась все требовательнее: подходил к концу учебный год.
— Ошибок стал делать меньше, стараешься, — замечала она Саше, проверяя его тетради. — А почерк по-прежнему ужасный.
«Зато я читаю лучше всех», — мысленно оправдывал себя Саша.
Еще с осени Саша увлекся чтением. Мать жаловалась дедушке: «Ослепнет, все по вечерам читает». Но читать не запрещала.
— Читает — это хорошо! — говорил дедушка. — Но только все в свое время.
Названия прочитанных книг, так же как и просмотренных фильмов, Саша записывал в особую тетрадь.
Зимой в село несколько раз приезжала кинопередвижка, и в списке появились: «Красные дьяволята», «Чапаев», «Веселые ребята», «Новый Гулливер». Среди книг вслед за «Сказками» Пушкина там стояли «Мертвые души» Гоголя, «Детство и отрочество» Толстого, «Русские народные сказки», рассказы Станюковича. Вскоре в списке появилась «Как закалялась сталь» Островского.
Книгу прочел он залпом, просидев всю ночь до петухов.
— Интересная… Ой, какая интересная… — оправдывался он утром перед матерью, обозвавшей его полуночником. — Ты тоже прочти. Это же не выдумано, а все взаправду.
Мать знала, как уважал Саша книги, в которых «все взаправду». Она тоже с удовольствием читала такие книги.
Без задержки «Как закалялась сталь» сразу же переселилась к Степку. От Степка к Сережке и затем к Зинке. Как живой, в островерхой с красной звездой буденовке, стоял перед ребятами Павка Корчагин. Колхозных лошадей ребята стали водить в ночное по-военному, вскачь, лихо махая самодельными саблями. Так воевал Корчагин. Правда, ни у кого из них не было буденовок. Во всем селе буденовку имел только завыркинец Филька Сыч. Не идти же к нему с поклоном? Но буденовку можно смастерить из газеты. В сумерках вечера кто заметит, что это скачут не лихие кавалеристы, соратники Островского и Чапаева? Ребята и раньше играли в гражданскую войну. Но теперь игра стала более осмысленной. Все хотели быть на стороне красных. Прочитанная книга как-то больше сдружила ребят.