Сашкины дни. Глава вторая
Шрифт:
Тем временем, в тот момент, когда Сашкина мама покидала комнату со спящим трёхмесячным Сашкой, домашняя кошка Мурка успела проскользнуть между её ног во внутрь. А пока её хозяйка закрывала на ключ внутреннего замка дверь, запрыгнула на хозяйскую постель. Мурка, ночевавшая всю ночь в коридорчике, промёрзла и искала место чтобы как можно быстрее согреться. Наконец, через пару минут спрыгнув с хозяйской кровати направилась к детской кроватке, где сладко спал Сашка, перепрыгнув через высокий бортик детской кроватки растянулась рядом с Сашкой. Тепло от тела ребёнка согревало Мурку через детское шерстяное одеяльце, заправленное в белоснежный хлопковый пододеяльник, но слабо. Однако, воздух, выдыхаемый малышом, был наполнен теплом и запахом грудного молока. Сашкина
Мурка, разомлев от тепла, выдыхаемого Сашкой, задремала и начала урчать, накрыв своей пушистой тушкой лицо ребёнка.
Утренний сладкий сон трёхмесячного Сашки был бесцеремонно нарушен, что-то тяжёлое и пушистое навалилось на его лицо и грудь. Он чихнул и срыгнул частью грудного молока, так как мех Мурки щекотал в ноздрях и губах. Инстинктивно ему хотелось освободиться от мохнатой и урчащей пушистой туши, навалившейся на лицо и не дававшей дышать. Но его тело с прижатыми к нему крошечными ручонками и ножками было плотно и тщательно перетянуто пелёнками. Это было невыносимое состояние, абсолютной беспомощность невозможности пошевельнуться. При попытках заплакать и закричать, в открываемый детский ротик попадала шерсть домашнего животного не давая вдохнуть свежую порцию воздух через рот. Сашка, что есть силы пытался несколько раз выгнуться, чтобы сбросить пушистую тушу, но силы стали покидать его. Маленький Сашка почувствовал необычайную лёгкость, словно он парил в пространстве, в котором невозможно было ничего разглядеть словно в тумане. Это пространство было подсвечено равномерным неменяющимся светом с лёгким зеленоватым оттенком. Но главное, в этом пространстве Сашка был не один. поэтому чувство страха полностью улетучилось. Взглянув вокруг Сашка, не видел своего тела, рук и ног, чувство своего тела полностью исчезло, но при этом можно было оборачивать свой взгляд в любую сторону по своему желанию. Это было странное состояние одновременно присутствия и полёта в объяснимом пространстве, где он чувствовал присутствие неведомого существа, от которого ощущал потоки необычайно безраздельной доброты и любови. Позднее, когда Сашка научился говорить, перед тем как заснуть, искусственно путём вспоминания этого состояния, мог общаться, вести диалог с этим существом задавая ему вопросы, но с помощью мысли.
В какой-то момент Сашкиной мамы, вывешивающей белье возникло чувство тяжести в сердце. Она никак не могла отчего, тяжесть была необычная и поднималась к груди из солнечного сплетения. Эта тяжесть в сердце странным образом перехватывала дыхание, словно она только что пробежала длинную дистанцию. Но от чего возникла эта тяжесть, она никак не могла понять. Закончив работу, она, прихватив бельевой таз с ручками и ведро наполнив свежей питьевой водой спешила в дом к своему малышу. Выйдя из ворот общего двора, она чуть не поскользнулась, когда ступила на тротуар остановилась, увидев чёрную кошку, из боязни, что перейдёт ей дорогу, но этого не произошло. Открыв своим ключом дверь комнаты, она поспешила к детской кроватке. Подойдя к ней, увидела, как Мурка быстро выпрыгнула из детской кроватки и поспешно прошмыгнула в щель чуть приоткрытой двери. Сашкиной маме открылась ужасающая картина, от которой её душа опустилась в пятки: трёхмесячный ребёнок лежал с посиневшим лицом, но главное, у него не было слышно дыхания, Увидев, это она глухо охнула и громко закричала, слёзы ручьём лились из её глаз.
— Клавка, бегом сюда у меня беда! — крикнула она, бросившись к соседской двери.
Увидев сонную соседку, вышедшую на крики, сказала:
— Бегом к Ахуновым, срочно вызови скорую помощь для Сашки, —успела она проговорить, захлёбываясь слезами. Ахунов, отец трёх сыновей, который работал главным врачом городской больницы, поэтому имел служебный телефон, единственный на всю округу.
—Смотри, что натворила Мурка! — и подвела её к детской кроватке.
— Что сказать по телефону, причину вызова? — спросила соседка, подойдя к детской кроватке.
— Отлучилась на 30,-ть
Сашкина мама распеленала пелёнки, взгляду двух ошарашенных женщин открылось посиневшее бездыханное тела ребёнка. Ужас отразился на лицах женщин, и Клавка побежала вызывать скорую. Сашкина мама взяла на руки тельце своего долгожданного сыночка, начала звать его по имени, пытая вызвать, хоть какую ответную реакцию, но глазки малыша не открывались, и он не дышал. Сашкина мать положила посиневшее тельце грудного ребёнка на свою кровать пытаясь согреть ледяные стопы ног с крошечными пальчиками ладонями своих рук. потирая их и дуя горячим дыханием, точно также, как она согревала свои озябшие ладони на морозце при полоскании белья. Горечь досады заполнила душу Сашкиной маме, всплыли воспоминания, как в декабре 1945-го она потеряла шестимесячную Аннушку, своего первого ребёнка, дизентерия дала ни одного шанса ей выжить.
На счастье, когда Клавка пришла звонить, единственный телефон был у семьи главного врача больницы, проживавшего в другом крыле особняка Абрамова. Узнав ситуацию, он сам в срочном порядке и от своего имени перенаправил скорую, которая уже выехала по другому вызову, взяв на себя полную ответственность. Скорая прибыла буквально через 7-мь минут. В этот день счастье ещё раз улыбнулось Сашкиной маме, когда прибыла скорая, в её экипаже, оказался военврач, но большой довоенной практикой детского врача. Который знал своё дело, на ходу предупредил сопровождавшую его медсестру: —Ни в коем случае, никаких инъекций!
—Горячую воду и чистое полотенце, — на ходу бросил молодой маме заплаканным лицом, пытавшейся отрывисто пояснить ситуацию.
— Доктор Ахунов, сам связался со мной через диспетчера скорой по рации пока ехали к вам, мы уже курсе дела, — сказал седовласый гладко выбритый уже немолодой мужчина в белом медицинском колпаке и халате, из-под которого были видны брюки галифе армейского образца и начищенные офицерские сапоги. Он, положив посиневшее тело ребёнка с одеялом на стол, стоявший посреди комнаты, попросил включить свет. Медсестра начала проверять пульс, но пульс не прощупывался, результаты измерения температуры тела ребёнка, также были не утешительными.
— Пульса практически нет, но попытаемся спасти, — констатировал доктор, приложив фонендоскоп на грудь ребёнка, Он хорошо знал, главное правило в подобных случаях, что сохранение спокойствия, является залогом успехе.
Отрыв медицинскую рифлёную дюралевую буксу с лекарствами и ампулами в отделениях с написанными бирками названий, разломил несколько ампул с камфорным маслом, вылив в неглубокую ёмкость, передал её медсестре сказав: — Согрейте в водяной баню, но до температуры не более 60 градусов по Цельсию. Тем временем протерев руки медицинским спиртом, повернув Сашку на бок указательным пальцем освободил полость рта от остатков свернувшегося грудного молока. Подозвав к себе маму малыша, тихо сказал:
— Чистый кислород давать нельзя, обожжёт лёгкие ребёнка, поэтому по моей команде на счёт три, набрав воздух в свои лёгкие из своего рта в рот ребёнку будете вдыхать воздух, но не сильно.
Педиатр положил ребёнка на спину положил указательный и средний пальцы правой руки, поверх них ладонь левой ребром, фиксируя положение в области груди младенца,
— Ну, с Богом, — автоматически вымолвил, и начал отчёт.
— Раз, — толчок пальцев в области маленького сердечка.
— Два, — двухсекундная пауза.
— Три, порция воздуха в лёгкие малыша.
— Ещё раз повторим на счёт, — человек в белом халате продолжил. После трёх циклов принудительного искусственного дыхания.
— Похоже слабый пульс появился, но он слишком редкий и еле слышен, — улыбнувшись сказал главный реаниматор Сашки в белом халате, Сашкиной маме было дано задание приоткрыть форточку. Комната стала согреваться, вернувшаяся соседка уже успела подложить в почти потухшею печку сухих поленьев раздув слабое пламя огня, чтобы вскипятить чайник.