Сатана и Искариот. Части первая и вторая
Шрифт:
— Мой брат превозмог свою гордость и говорил с этим недостойным человеком. Почему же он не ответил юма молчанием?
— Потому что благоразумие ценится выше гордости. Я хотел узнать имена юма.
— Для чего нужны моему брату эти имена?
— Я хотел выяснить, какое послание направил сюда из Фуэнте-де-ла-Рока Быстрая Рыба. Виннету слышал, что там он командует двадцатью воинами юма. Оба посла были у него. Он узнал, что мы были на асиенде, а здесь захвачены в плен пятеро белых. Для нас очень важно узнать, что же он хочет делать. Если гонцы не скажут об этом добровольно, то мы можем вырвать нужное
Он испытующе посмотрел на меня своими светлыми глазами, однако на этот раз он не смог отгадать мои мысли. Поэтому я продолжал:
— Вождь апачей понимает язык юма. Меня бы очень обрадовало, если бы он мог так хорошо говорить на нем, чтобы его можно было принять за настоящего юма.
— Виннету говорит на этом языке совсем как юма.
— Это очень хорошо. Я не хочу помещать обоих гонцов вместе с тремя остальными юма: они не должны между собой общаться и разговаривать. Вождь апачей слышал их имена. Одного гонца зовут Черным Коршуном, а того из троих, кто больше всего подходит для выполнения моего плана, потому что он наименее умный, называют Темным Облаком. Мы дадим костру погаснуть, чтобы стало совсем темно. Потом Виннету подберется к Черному Коршуну, выдаст себя за Темное Облако и…
— Уфф! — прервал меня неожиданно апач. — Теперь я понял моего брата. Я стану Темным Облаком и мне удастся освободиться от пут?
— Да, именно так я себе это представляю.
— Превосходно придумано! Я, конечно, захочу освободить своих краснокожих братьев, чтобы они смогли убежать. Когда я притворюсь, словно хочу развязать путы у Черного Коршуна, он мне сообщит, о чем говорил Быстрая Рыба у источника.
— Да, он, разумеется, об этом скажет, если только Виннету удастся его обмануть.
— Я обману его. Он примет меня за Темное Облако, тем более что я не смогу говорить громко и стану шептать. Когда люди говорят шепотом, все голоса похожи.
Обдумывая этот план, мы перестали подбрасывать ветки в костер. Виннету вытянулся возле меня и через несколько минут, казалось, заснул глубоким сном. Мимбренхо сторожил первым, он уселся так, что Темное Облако оказался у него за спиной. Казалось более правдоподобным, что пленник освободится в смену мальчишки, а не в мою и не в часы бодрствования Виннету, тем более, что мимбренхо повернулся к пленному спиной. Маленький мимбренхо начал свою часть общего замысла очень удачно. Он притворился усталым, вытянул ноги, уперся локтем в землю, подпер голову рукой и — после неоднократных попыток остаться бодрствующим — прикрыл глаза.
Я смотрел только через узкую щелочку, но видел, что краснокожие внимательно наблюдают за нашим часовым, обмениваясь выразительными взглядами. Еще я заметил, что полицейские, раскусившие мое поведение, шепчутся со своим начальником и с асьендеро. Вероятнее всего, они дали им единственно хороший совет, который был возможен в данном положении. Пламя становилось все меньше и меньше. Я заметил, как юма напрягают изо всех сил свои мускулы и стараются повернуться, чтобы растянуть свои путы. Потом огонь погас, и стало так темно, что ничего нельзя было увидеть на расстоянии вытянутой руки.
Могло показаться, что наш план слишком рискованный. Юма, правда, были связаны, но не прикручены к деревьям. Теперь, в темноте, они могли откатиться
Он толкнул меня рукой, давая понять, что исчезает, и пополз с такой легкостью, что даже я, лежавший рядом с ним, ничего не заметил. Он все снял с себя и скользил к тому месту, где лежали Черный Коршун и его спутник. Подобравшись к Коршуну, он слегка тронул его рукой и прошептал:
— Тише! Пусть Черный Коршун не пугается и не шумит!
Краснокожий был, вероятно, испуган неожиданным прикосновением, потому что прошло какое-то время, пока он приходил в себя. Потом он так же тихо спросил:
— Кто это?
— Темное Облако.
Теперь должно было решиться, удался обман или нет. Виннету напряженно ждал ответа. И вот Черный Коршун прошептал:
— Я почувствовал руку моего брата. Значит, она свободна?
— Обе моих руки свободны. Темное Облако был связан некрепко, и ему удалось развязаться.
— Тогда Темное Облако должен поскорее освободить и меня! Злобные псы заснули. Мы нападем на них и всех перебьем!
Виннету ощупал путы юма и сказал:
— Не лучше ли не предавать их смерти? Быстрая Рыба обрадуется, когда увидит столько живых пленников.
— Темное Облако не умен. Таких людей, как Олд Шеттерхэнд и Виннету, надо убивать, если хочешь чувствовать себя в безопасности. Кто оставляет им жизнь, тот подвергает себя риску быть убитым. Быстрая Рыба не смог поехать вместе с нами. Он приедет утром с пятью воинами, чтобы забрать белых пленников. Но почему это Темное Облако так долго возится? Это же так легко — развязать узел!
— Узел развязан, но не тот, о котором думает Черный Коршун, а совсем другой.
После этих слов Виннету пришел назад к нам, чтобы сообщить мне об удаче нашей задумки. Так как все обошлось хорошо, мимбренхо расшевелил золу, под которой тлело несколько угольков, всколыхнулся небольшой язычок пламени, в огонь подложили новое топливо, и вскоре костер пылал так же ярко, как и прежде.
Виннету снова лег рядом со мной. Мы притворились спящими. Нам доставляло удовольствие видеть, какими глазами Черный Коршун уставился на Темное Облако; он разглядел, что его недавний собеседник связан. Это его удивило, но очень скоро его озабоченное лицо разгладилось, потому что Черный Коршун, казалось, нашел решение загадки: вероятно, вздремнувший мимбренхо очнулся и зашевелился, это услышал Темное Облако и быстро вернулся на свое место, до поры до времени слегка набросив на себя путы, чтобы подождать, пока все в лагере успокоятся.
Вскоре я уснул. Мимбренхо дежурил первую часть ночи, Виннету — вторую, а я третью. Проснулся я при двойном освещении: пылал костер, а над нами стояла полная луна. Прежде всего я направил свой взгляд на Черного Коршуна. Он притворялся спящим, но не спал, все еще поджидая Темное Облако. Я сел таким же образом, как до меня сидел мимбренхо, повернувшись спиной к Облаку, но улавливая с тихим удовольствием те злобные взгляды, которые бросал время от времени Коршун на своего товарища, поведение которого он никак не мог себе объяснить.