САТАНИНСКОЕ ЗЕЛЬЕ (сборник)
Шрифт:
Прелюдия
Кому суждено быть повешенным,
тот не утонет.
Зрелище было впечатляющим до жути. Огромный, выше роста человека, сугроб, ослепительно белый, припорошенный чистым, видно, выпавшим за ночь снежком… и большущее разлапистое алое пятно на нем – пятно, переливающееся, темнеющее, почти чернеющее по краям, оплавляющее снег, прожигающее сугроб.
Сергей не сразу понял – что это. Лишь секундой позже в голову как ударило – кровь! Он невольно отшатнулся. Но напирающие сзади не дали уйти, наоборот, они подтолкнули ещё ближе. Глаза заболели от этого
Внизу, у сугроба, погрузив скрюченные пальцы в подтаявшую жижу, кто-то лежал. Сергей видел только эту вывернутую посиневшую руку. Но с него хватило. Он резко надавил плечом в чью-то жирную грудь, пихнул кого-то локтем, вовремя успел прикрыть лицо, раздвинул ещё двоих… и выбрался из толчеи.
– Псих ненормальный! – бросили ему в спину.
Но Сергей ничего не слышал. В голове у него гудело. Уши словно ватой заложило. Отпихнув от себя ещё двух любопытных, несущихся к сугробу сломя голову, он вышел к остановке. прислонился спиной к зеленоватому холодному стеклу, перевёл дух. Сердцебиение прошло не сразу. Да и перед глазами прояснилось не в один миг. В таком состоянии Сергей редко бывал, раза два или три, не больше, да и то – с жуткого похмелья, после таких забегов «в ширину», от которых и окочуриться недолго. Но вчера-то он не пил, так, кружку пива да два глотка из чекушки, остававшейся ещё с третьего дня… Он тяжело, с присвистом, выдохнул. Сдвинул шапку на затылок, и неожиданно почувствовал, что лоб у него мокрый и совсем холодный, как стекло за спиной.
Он даже вздрогнул.
Надо было садиться в автобус, ехать на работу. Но Сергей стоял, не мог себя заставить сделать и шага. И с каждой минутой, с каждой секундой в нем нарастало непонятное и неприятное ощущение – ему хотелось вернуться к сугробу, его тянуло туда, как человека, страдающего высотобоязнью, неостановимо тянет на край пропасти – сердце замирает от ужаса, дыхание перехватывает, но нестерпимо хочется ещё разок, последний, заглянуть туда, в бездну, в гибельный провал.
И Сергей отодвинулся от стекляшки, переступил с ноги на ногу. Незримый магнит был сильнее его.
На этот раз волна тошноты не подкатила к горлу, да и сердце вело себя поспокойнее. Лишь какая-то пелена все застила. Сергей сомнамбулой продрался сквозь толпу, заглянул через плечи, пытаясь разглядеть лежащего. На пятно он старался не смотреть – в конце концов не в пятне суть! А в чем? Приходилось тянуть шею, изворачиваться, и все-таки краешком глаза ему удалось увидать нужное.
В слякотной грязи под сугробом лежал по пояс голый человек. Был он к тому же босой. Лишь драненькие вытертые дешёвые джинсы были на нем. Но и те лохмотьями свисали с посиневших ног, одна штанина была задрана выше колена, открывала изуродованную багровыми вздутыми рубцами ногу. Русые волосы на затылке были взъерошены и черны, словно кто-то хорошенько потрепал их, а потом полил мазутом. На синей неестественно выгнутой спине в беспорядке было разбросано пять или шесть больших чёрных волдырей. Казалось, что их не так давно прорвало, запёкшаяся по краям кровь бурела, но ещё поблёскивала местами… Сергей не сразу сообразил, что к чему. Что-то скользнуло под ногой. Он быстро присел, подобрал грязный цилиндрик с разорванной боковинкой – это была гильза! Сергей служил в армии в своё время, знал все виды патронов и гильз, но такую видел впервые. Он сунул её в карман, машинально сунул. А глаза сами уже потянулись к трупу – страшное было зрелище, дикое. Но не оторваться!
Неужели стреляли? Сергей поёжился. Ему стало не по себе. Но почему, как, когда?! Он живёт рядом, совсем рядом, он должен
Толпа гудела, гомонила.
– Мафия! Точно говорю, мафия! Со своим расправились, гады!
– Да ладно, все теперь на мафию валят! Сами себя пугаем! Ты че думаешь, каждая пьянь подзаборная – это тебе мафия, что ли?!
– Ой, а как отделали-и, как отделали!
Отделали лежащего и впрямь на славу – вся спина, шея, вывернутые руки были исполосованны, покрыты синяками, ссадинами. Казалось, что это вообще не человек лежит, а какой-то нелепый, сработанный бракоделами манекен, над которым вдоволь натешились неумные проказники. И все же это был человек! Да не просто человек, а кто-то очень знакомый, виденный много раз… У Сергея в висках заломило. Но вспомнить не мог, хоть убей! И вытертые джинсы были чем-то знакомы, что-то напоминали – хотя поди разберись, джинсы они и есть джинсы, все одинаковые.
Сергей присел на корточки, попробовал заглянуть снизу, заглянуть в лицо. Нет, ни черта не было видно. Из пенистой грязи торчало лишь синюшное опухшее ухо, все остальное было там, в месиве из воды, земли, снега, окурков, плевков и семечной шелухи.
– Чего, худо стало, что ль? – поинтересовался у Сергея мужичонка в ватнике, от которого несло одеколонным перегаром. – Ты ещё на карачки встань, паря!
Сергей не ответил. Поднялся. И почувствовал руку на своём плече.
– А ну! Разрешите!
Человек в милицейской форме протиснулся вперёд; все загородил. И как ни пытался потом Сергей, он не мог ничегошеньки разглядеть – толпу отодвинули подальше, следственная бригада управилась в считанные минуты, санитары бросили тело на носилки, бросили брезгливо и поспешно, будто имели дело не с человеком, а с падалью или поганым вонючим мешком. И все… Уехали. Толпа рассосалась – глазеть было не на что. Лишь бурело пятно на белом сугробе. Но это было уже совсем не то пятно, что несколько минут назад, то было алым, страшным, а это можно было принять за след от выплеснутых на снег помоев.
– Пришили! И слава Богу! – проворчала сердитая насупленная старушка в чёрном.
Пенсионер в очках и драном рыжем «пирожке» добавил:
– В колыбели надо таких душить, сволоту поганую!
Злоба была необъяснимой, но натуральной, нутряной. Сергея даже передёрнуло. Он не смог себя заставить не то что вступить в прения, но и поглядеть даже на сердитых комментаторов.
– А все от того, что пьют! – заключила старушка. – Им все для жизни дало государство, живи и радуйся, а они все пьют! Вот и захлебнулся родимый!
– Туда и дорога!
Пенсионер скрипнул зубами и ушёл.
А Сергей вдруг увидал в месиве клочок плотной серой бумаги. Нагнулся. Подхватил двумя пальцами. Развернул. Разобрал с трудом, буквы были полустёртыми, тусклыми, но разобрал обрывки слов: «… ОПУСК… адцати четырех ноль… cap…» Далее следовала неразборчивая закорючка-подпись. Понять что-либо из этой бумажки было невозможно. Но и её Сергей сунул в карман куртки.
Взглянул на часы – он уже на целых сорок минут опаздывал на работу! А ещё надо добираться!
Он чуть не бегом бросился к остановке.
Начальник пообещал Сергею неприятности в будущем, как то лишение премиальных, непродвижение по службе и прочие, но успокоился через минуту, сообразил, что собственные нервы дороже. Сергей с трудом досидел до обеда. Потом написал заявление на отгул за работу на овощной базе – отгулов у него была тьма-тьмущая, до второго пришествия! И немудрёно, на базы гоняли чуть не каждую неделю. Начальник поморщился, похмурился, посопел. Но отпустил.
– Все равно от тебя толку ни хрена! – сказал на прощание. – Валяй!