Саур Могила
Шрифт:
А когда всех запечатляли на фото (дяде вручили пускающего слюни Серегу), малец цепко ухватил его за нос, радостно завизжал и пустил журчащий ручеек сквозь пеленку, чем изрядно развеселил всех присутствующих.
– Молодца! – констатировал Сашка. – Не иначе будет боец. Как дядя!
Потом праздники закончились, и бывший морпех вернулся на шахту «Ильича», старейшую в Донбассе, откуда призывался на службу.
До нее, после окончания горного техникума, он работал там горным мастером участка БВР 14 , теперь же продолжил в аналогичном качестве на добычном участке.
14
буро-взрывные
Работа в «особо опасных условиях», недавнему моряку нравилась. Оба его деда (один донской казак, а второй зюзюк из Могилева) были шахтерами, им же являлся и отец – ветеран Финской и Великой Отечественной войны, прошедший путь от забойщика до начальника добычного участка.
Нравилось Сашке и лететь в клети, зажатым еще десятком горняков на почти километровую глубину, что весьма напоминало прыжок с парашютом; идти в звуках журчащей воды, по таинственному мраку штреков, бремсбергов и квершлагов 15 ; руководить добычей угля и креплением, полого уходящей вниз, блестящей антрацитом лавы.
15
названия горных выработок
А еще он любил во время короткого перерыва, сидеть с ГРОЗами 16 на промштреке под лавой, когда все разворачивали свои тормозки и, неспешно подкрепляясь, занимались трепом. Рассказывая массу занимательных историй.
Одна такая, из поколения в поколение передавалась старыми горняками молодым. Со времен царя Петра, основавшего угледобычу в России.
Это было предание о Шубине – шахтерском черте.
Согласно ему, это подземный хозяин всех шахт и рудников в Донецком крае. Иногда черт помогает горнякам, а порой вредит. Поскольку такой характер.
16
рабочими очистного забоя
Когда вечерняя клеть с шахтерами поднимается наверх, в нее садится Шубин, приняв вид старого горняка, и опускается бродить по выработкам и забоям.
Там, становясь невидимым, он наблюдает за ведением работ и, в зависимости от настроения, помогает или бузит, что шахтеры сразу замечают.
В первом случае черное золото течет рекой, с чем едва справляется откатка, а во втором в лавах трещит крепь, они рушатся, и тогда спасайся, кто может. Амба.
– Вот и вы, Шубины, не иначе от него – беззлобно подначивал мастера кто – нибудь из старых добычников, в очередной раз поминая то предание. – Дед, батька и ты, Иваныч. Очень уж дотошные и до работы злые.
– Не иначе черт как-то ночью в шахте поиграл с их пробабкой, – добавлял какой-нибудь остряк, после чего все дружно гоготали.
Сашка на это не обижался. Шахтеры были чем-то похожи на моряков. А на флоте умели ценить шутки.
И еще ему нравилось, выезжая после ночной смены «на гора», выкурить на свежем воздухе пьянящую сигарету, наблюдая как над еще спящим городом встает утренняя заря, торжествуя новый день и радости жизни.
Таких у парня имелось три.
Первая – чешский мотоцикл «Ява», купленный за год до службы, на котором он рассекал по просторам Луганщины; далее – гитара (под нее исполнялись бардовские песни) и, наконец, бокс. Им Сашка начал заниматься еще в школе, а затем продолжил в техникуме и на флоте, получив там звание «КМС» 17 и теперь трижды в неделю, после работы, навещал местный спортклуб. Для поддержания
17
кандидат в мастера спорта
Была, впрочем, и четвертая. По имени Оксана. К ней Сашка питал чувства еще до службы, но пока безрезультатно. Оксана училась в мединституте в Луганске, приезжала на выходные к родителям, они вместе ходили в кино, на танцы и катались на мотоцикле.
Но дальше этого дело не шло, как ухажер не старался.
Между тем в стране Советов, творилось что-то непонятное.
В политику бывший сержант особо не вникал, но факт был налицо, что он наблюдал собственными глазами.
Полки магазинов все больше пустели, а цены росли, на предприятиях «Стахановугля», в числе других, стали задерживать зарплату. То же происходило в области и по всему Донбассу.
– Гребанный «пятнистый!» 18 – возмущались в нарядных шахтеры. И выдвигали требования генеральному директору объединения Юлию Иоффе. Тот лишь вздыхал, да разводил руками.
А поскольку «гвардия труда» была всегда решительной в действиях и поступках, на стахановских шахтах учинили стачком и пошло-поехало. На пространствах Союза грянули первые шахтерские забастовки.
И, как следствие, их лидеры приехали в Москву, где здорово напугали Горбачева.
«Отец перестройки» и пламенный трибун принял их в Кремле, где в очередной раз разразился обещательной речью. Мол, все исправим, по возвращению получите зарплаты – слово коммуниста.
18
прозвище Горбачева в Донбассе
От столь радостного извещения и твердого слова, поселенные в гостиницу «Россия» шахтерские представители, выпили там всю водку. Благо все оплатил Минуглепром, в счет будущих трудовых подвигов.
После возвращения зарплату горнякам стали более – менее платить, а в других отраслях, кукиш с маслом.
Затем на политическом горизонте возник бывший сподвижник Горбачева Ельцин, ставший громить своего патрона с высоких трибун, призывая того к отставке и обещая светлое будущее.
Выступления мессии, транслировавшиеся по все стране, с воодушевлением слушали миллионы.
– Так его суку! – возбуждался у телевизоров рабочий класс, а интеллигенция в Москве выходила на митинги в поддержку небывалого революционера.
Бардак меж тем все нарастал: случился ГКЧП, на окраинах ширились националистические движения, и пролилась первая кровь, что привело к плачевным результатам.
В декабре 1991-го усилиями Горбачева с Ельциным и при участии их западных друзей, Союз Советских Социалистических республик канул в лету, а новые «свободные республики», с подачи Ельцина, принялись созидать то самое светлое будущее.
Украина получила самое большое наследство, включавшее индустриальный Донбасс, высокоразвитое сельское хозяйство и всесоюзную здравницу Крым – жемчужину Черноморья.
И ее первый президент Кравчук, один из подписантов Беловежского соглашения 19 , тут же озвучил народу программу великих преобразований: реформа политической системы, приватизация и возрождение страны. Последнее – с душком национализма.
В результате гербом «нэзалэжной» стал бандеровский трезуб, а гимном песня сичевых стрельцов гетьмана Симона Петлюры, начинающаяся весьма оптимистичными строками
19
соглашение о ликвидации СССР