Саван Вечности

Гудкайнд Терри

— Он их смертельный враг, — напомнила ему Никки, — воин армии, которая пыталась уничтожить Ильдакар.

— Это было пятнадцать веков назад! — воскликнул Бэннон. — Он больше не опасен.

— Может, и не опасен, — сказал Натан, опустив уголки рта, — но, мой мальчик, на протяжении тысячелетий люди в этом городе негодовали от планов императора Кергана править миром. Они видели, как полумиллионная армия превратилась в статуи, и это их первая возможность отомстить.

— Все равно это неправильно, — пробормотал Бэннон.

— Да,

неправильно, — согласилась Никки. — В Ильдакаре много чего неправильного.

Мужчины в безрукавках принялись бить в гонги, и раздавшийся металлический звон заставил зрителей затихнуть.

Ведущий на высоком помосте заговорил усиленным магией голосом:

— Сегодня Ильдакар станет свидетелем казни, весьма необычной.

Толпа загудела, но голос оратора заглушил их:

— Враг из прошлого получит заслуженное наказание — наказание, которого заслуживают они все! Он умрет на нашей боевой арене.

Толпа ликовала, свистела и улюлюкала, выплескивая эмоции и разжигая свой гнев.

Главнокомандующий волшебник Максим явно получал удовольствие, а властительница Тора была рада направить гнев граждан в правильное русло. Когда зрители на нижних скамьях поднялись, желая ничего не пропустить, людям позади них тоже пришлось встать, от чего по толпе прокатилась рябь.

Норукайцы на передней скамье наклонились вперед. Когда кто-то встал, заслонив Дару вид, налетчик столкнул человека с края, и тот упал в яму. Поспешно встав с песка, мужчина испуганно посмотрел на открывающиеся ворота и прыгнул, пытаясь уцепиться за слишком высокий борт арены. Его друзья потянулись вниз, подхватили беднягу и вытянули с арены до того, как на ней появился древний воин.

Ликование сменилось ропотом, когда пробудившийся воин вышел на песок арены. Ульрих медленно шел вперед, его древние прочные доспехи были покрыты серой каменной пылью. Он сжимал в руке свой изогнутый меч, который ему вернули для битвы. Он неуверенно шагал по арене, глядя на толпу, и явно был дезориентирован. Ропот превратился в хор гневных угроз.

Ульрих дошел до середины арены и повернулся к высокой трибуне волшебников.

— Чего вы от меня хотите? — взревел он.

— Мы хотим, чтобы ты сдох, болван! — сказал Максим, а потом хихикнул.

Эльза сидела рядом с Натаном, чопорно сложив руки на фиолетовых юбках.

— Где главный укротитель Айвен? — спросил ее Натан. — Я думал, он захочет посмотреть на бой.

— Он под ареной, — ответила она. — Управляется со зверьми.

От воспоминаний о боевом медведе Никки пробрал озноб.

— Что за звери?

Ульрих повернулся, когда открылись вторые ворота.

Никки напряглась, увидев трех темно-желтых мускулистых кошек. Трока песчаных пум, похожих на Мрра, выпрыгнула на поле боя. Шкуры зверей были покрыты клеймами заклинаний, которые делали пум невосприимчивыми к магическим атакам.

Пумы двигались слаженно, их хвосты подрагивали, а из оскаленных пастей торчали саблевидные

клыки. Ульрих расставил ноги и выставил перед собой изогнутый меч, приготовившись встретить подступающих кошек. Взбудораженная толпа ликовала.

Никки смотрела, как трока разделилась. Одна песчаная пума пошла прямиком к противнику, а две другие кошки стали заходить с разных сторон, оценивая врага, изучая его реакцию.

Ульрих медленно поворачивался, стараясь уследить за всеми. Пумы с флангов сделали круг и поменялись сторонами. Воин обернулся, чтобы защитить спину, а затем встал лицом к ближней пуме.

— Добрые духи! — воскликнул Натан. — Я знаю Мрра, но никогда не видел троку в действии. Именно так они и напали в каньонах на вас и бедную Чертополох?

— Да, — сказал Бэннон. — И мы сразились с ними. Нам пришлось.

— Мы убили сестер Мрра, но ее я исцелила, — добавила Никки. — Должно быть, ее трока сбежала из здешних ям для животных.

— Как и боевой медведь, — заключил Бэннон.

— Возможно, зверей выпустили намеренно, — предположила Никки, подумав о Зерцалоликом и его мятежниках. Они хотели посеять хаос, поэтому освобождали рабов и помогали бежать из города.

Тем временем на арене ведущая пума пошла в лобовую атаку, прыгнув на древнего воина. Ульрих рубанул мечом, но кошка увернулась и отделалась царапиной, которая красной полосой прочертила ее ребра. Атака была отвлекающим маневром.

Вторая пума врезалась в Ульриха сбоку, и тот пошатнулся. Кошка запустила когти в бицепс воина. Обычному человеку оторвало бы руку, но на сероватой коже Ульриха остались лишь белые бороздки, который тут же затвердели. Толпа ахнула и загомонила.

Натан зачарованно подался вперед.

— Он все еще отчасти каменный!

— Наверное, не до конца отошел от заклинания, — предположил Бэннон.

Даже Ульрих удивился своей неуязвимости и озадаченно глядел на рану. С еще большим гневом он вскинул изогнутый меч и с силой ударил навершием по гладкой макушке песчаной пумы. Треск от удара был слышен по всей арене.

Толпа взревела, будто люди сами не знали, за кого болеют. Третья пума напала на Ульриха сзади и повалила его лицом на песок. Кошка пыталась разодрать его спину, но на доспехах оставались лишь белые борозды. Обычный доспех давно был бы порван в лоскуты.

Вторая пума вцепилась зубами в запястье Ульриха и потянула его руку с мечом, но древний воин ударил кошку своим каменным кулаком, и та захромала прочь, явно раненая. Ульрих с трудом поднялся на ноги. Две другие пумы приблизились, но теперь действовали осторожно. Одна из кошек бросилась в атаку, и воин яростно рубанул коротким мечом, оставив в рыжеватом мехе глубокую рану. Ульрих тоже был потрепан: его доспехи кое-где были повреждены, на шее и на руках виднелись белые отметины. Но он сражался так, будто считал себя непобедимым. Раненые песчаные пумы теперь кружили вне его досягаемости.