Саванна. Книга 2
Шрифт:
– Вы что головы повесили? – поинтересовалась у самок матерая львица, встретившая их на подходе к акациям.
– Бессердечная тварь! – выпалила ей в ответ Альмира. – Ты уж извини, Эльса. Но твой братец – редкостный эгоист.
– Мне ли об этом не знать, – ухмыльнувшись, ответила недовольным самкам львица и перевела взгляд на видневшиеся за их спинами сумеречные дали саванны. – Что он на этот раз выкинул?
– Он постоянно думает только о себе! Неблагодарная сволочь, – продолжила распаляться молодая хищница.
– Гектор отобрал у гиен добычу и не счел необходимым делиться ею с нами, – пояснила
– Пора бы уже вам привыкнуть к этому, – спокойно ответила взрослая самка.
– Сколько можно терпеть его выходки, Эльса? Ты помнишь, когда в последний раз он выходил с нами на охоту?
– Не хочешь терпеть его выходки – будешь терпеть выходки льва из другого прайда, – предостерегла львица молодую мать. – Он так уж точно не станет церемониться ни с тобой, ни с твоим потомством.
– Тогда уж лучше одной как-нибудь.
– Без прайда? Одной вырастить львят в саванне? – Эльса тут же преобразилась во взгляде, поддавшись не свойственной ей нервозности. – Ты серьезно?
В этот момент из-под завалявшейся в кустах коряги выглянул львенок. Однако увидев обращенный на него хмурый взгляд тетки, тут же спрятался обратно.
– Погодите, – с затаенной улыбкой на морде сказала Эльса.
Львица подошла к кустам, ухватила зубами за загривок прятавшегося в них львенка и поднесла к ногам его матери.
– Ты что здесь делаешь? – спросила львенка мать.
– Подожди, – перебила Альмиру матерая хищница и обратилась к ее сыну: – Лео, а где твои братья?
Львенок молча взглянул на корягу.
– Давайте-ка все живо к отцу! – громко прорычала Эльса, подзывая прятавшихся в кустах львят. – У него для вас кое-что есть.
К тому времени Гектор уже успел вскрыть тушу антилопы и теперь не спеша разделывался с ее внутренностями, досаждая довольным мурлыканьем прятавшимся в траве гиенам. Львята быстро нашли его по запаху еды. Они даже не соизволили обратить внимание на недовольную гримасу отца, возмущенного их появлением. Мигом урвали по куску мяса от его добычи и принялись его заглатывать.
Гектору было досадно признать свою беспомощность в сложившейся ситуации. Лев отвернулся от давившихся его добычей детей и покосился на самок, пришедших вместе с ними. Глаза у молодых львиц прямо-таки сияли при свете прояснявшейся на сумеречном небе луны. Хищницы сполна насытились, даже не попробовав антилопы. Это была их маленькая победа над гонором самца, послевкусие от которой обещало стать куда приятнее, нежели от отнятого у гиен куска мяса.
Затерявшись в привольной дали саванны меж грациозных стволов гифен и пышных крон акаций, плелась косая река. Созерцаемые в ночи небесными светилами ее извилистые берега прикрывались сейчас разве только прибрежными кустами, сумевшими вцепиться своими длинными корнями в истощенную местным климатом почву.
На протяжении последних лет главный приток Ширы неумолимо продолжал идти на убыль. Невозможно было привыкнуть к сезонным изменениям этой изворотливой речонки. Открытость солнечным лучам и доступность для постоянно испытывающих жажду обитателей саванны губительно сказывались на косой реке. Но даже при этом она находила в себе силы добраться до вод величественной Ширы, протекавшей в далеких южных
Косая река брала начало в окрестностях Джакобы. Немногие из долгожителей саванны помнили белизну вершины этой властной горы, располагавшейся к востоку от долины озер. За последние годы лесистые склоны Джакобы изрядно потемнели и больше не могли благоприятствовать осадкам, которые обычно обносили снегами ее вершину.
Когда-то и сама косая река была способна преобразить до неузнаваемости свои прибрежные земли. Приободряясь из года в год летними дождями, неизменно заставляла она цвести и пахнуть ближайшие окрестности. У берегов реки повсеместно выстраивались многоликие акации и упитанные баобабы, а в самой реке активно селились обитатели долины озер, находившие ее заводи более привлекательными для выживания.
С тех пор все изменилось. Косая река заметно сдала в течении. Так происходило и раньше, особенно в периоды зимних засух. Но при этом река никогда так откровенно не засвечивала отмелями, как сейчас, в преддверии близившегося лета.
Деревья чахли. Многие из них не смогли приспособиться не только к нраву косой реки, но и к претерпевшим сезонные изменения ее окрестным землям.
Пустовали исхудавшие пористые стволы баобабов. Не одну жизнь эти неприхотливые деревья спасли своими запасами воды минувшей зимой. И теперь они намерены были как можно быстрее восполнить прежние запасы, дождавшись сезонных летних дождей и ободрения приунывшей реки.
Пока же благоухают баобабы на свой лад под покровом ночи. Совсем скоро распустятся их алые цветки и завлекут к себе крыланов своим специфическим ароматом.
Всего одна ночь будет у летучих лисиц, чтобы вдоволь насытиться соком цветущих деревьев. Без всяких предрассудков обольстят баобабы ночных зверей. А уже к утру их увядшие цветки утратят обаяние и распространят по окрестностям гнилостный запах. И с той поры начнут созревать сытные плоды этих могучих деревьев саванны.
Расстелившийся по просторным далям саванны туман предвещал скорый рассвет.
С первыми лучами солнца на берегу косой реки уже успела выстроиться очередь из пришедших на водопой зверей. Борьба за место у воды здесь с каждым днем все больше обострялась, потому как многие окрестные водоемы пересохли из-за длительного отсутствия дождей.
В самой реке сейчас плескались фламинго, прилетевшие утолить жажду и омыть ноги от соли в ее пресных водах.
Весьма капризны были эти птицы в рационе питания. Не вызывала у них особого интереса местная живность, столь лакомая для многих других птиц саванны.
Раз за разом выворачивали фламинго головы в сторону видневшейся вдали вершины Джакобы. Где-то там, за горой, находилось мертвое озеро, – место, прельщавшее этих птиц своей необузданностью и чужими страхами.
Однако не столько озеро привлекало фламинго, сколько его обитатели. Эти отчаянные птицы сейчас готовы были вернуться в омраченные грозными вулканами земли, готовы были лететь через мертвые пески пустынь к затерявшейся в коралловых рифах лагуне у побережья океана… Фламинго улетели бы сейчас даже на край света за артемиями, – рачками, так приятно томящимися в их желудках и придающими благородный оттенок их оперению.