"Савмак"
Шрифт:
Любуясь прекрасной, как полная Луна, Сенамотис, Скилур вспомнил, как лет пятнадцать назад отдавал её 12-летней девочкой в жёны боспорскому царевичу Гераклиду.
– Об одном лишь жалею, покидая эту землю, - произнёс старый царь, глядя с улыбкой, как Сенамотис облизывает перламутровыми губками запачканные соусом пальчики, - что нашей Сенамотис так и не довелось стать боспорской царицей и нарожать мне внуков.
– Как знать, как знать, отец!
– живо возразил ему Палак, блеснув весело глазами.
– Царь Перисад недавно потерял жену. Может мы сумеем убедить его взять в жёны нашу прекрасную Сенамотис.
– Стать женой этого старого толстого борова? Ещё чего!
– фыркнула возмущённо Сенамотис.
– Ну почему же - борова?
– ухмыльнулся Палак.
– У него же вроде бы сын имеется.
– Ну хряка! Какая разница?! Всё равно он мне противен!.. Другое дело - его младший брат Левкон. Вот за него бы я пошла... Жаль только, что у него есть жена, и к тому же редкостная красавица, хоть и бывшая рабыня. Но ведь она на целых семь лет меня старше!
– Гм! Жаль, что по глупым греческим законам Левкону дозволено иметь только одну жену, - сказал Палак.
– А то бы я тебя за него сосватал.
– Ничего, дочка. Выдадим тебя за кого-нибудь из наших вождей, кто придётся тебе по сердцу, - вмешалась в разговор Опия.
– Любой из них взять такую раскрасавицу в жёны почтёт за счастье. Хватит тебе уже жить вдовой при отце с матерью - давно пора своих деток заводить... Ну что - наелись?
Опия позвала служанок, велела унести тарели с остатками еды, и сама отправилась следом за ними. Сенамотис с братом остались в шатре.
Как всегда в эти дни, Скилур велел уходившей младшей жене позвать гусляра Гнура. В ту же минуту в шатёр, сминая в руках кожаные колпаки, вошли двое: невысокий старик с дряблыми, обвислыми щеками, узкой грудью и выпуклым брюхом, а следом за ним, - тонкий, похожий на девушку подросток с узким миловидным лицом в обрамлении длинных, чёрных, прямых волос. То были лучший в Скифии певец и сказитель по имени Гнур, бережно хранивший в своей небольшой, порядком облысевшей голове весь героический эпос скифского народа, и его любимый ученик, которому старик со временем передаст по наследству то бесценное сокровище, что сам он некогда перенял от своего учителя, дабы память о великих деяниях предков никогда не угасла среди скифов.
Наевшись внизу у костра до отвала жертвенной баранины, Гнур и его ученик поднялись на холм и терпеливо дожидались, когда их позовут к царю, который, готовясь к скорой встрече с прославленными предками, хотел освежить в памяти их геройские дела.
Начинался песенный цикл легендой о прародителе скифов - великом богатыре Таргитае, сыне Папая и речной богини.
СКАЗАНИЕ О ТАРГИТАЕ
С лучезарного Неба высоко на пустынную Землю взирая,
Огорчился владыка всех богов, что так мало людей он там видит,
И немного сладких жертв от них боги вкушают.
Увидав синеглазую деву, дочь могучей реки на Востоке,
Воспылал к ней Папай вожделеньем, позабыв свою милую Апи,
И сказал: "Вот жена, что родит мне богатырского, славного сына!
От него на Земле расплодится племя грозное воинов конных".
Девять месяцев быстро промчались: родила дева вод от Папая
Круглощёкого, крепкого сына и назвала его Таргитаем.
Быстро рос и мужал сын Папая, ловлей птиц и зверей забавляясь.
Научился ковать он железо, сделал меч он себе, лук и стрелы -
Сами боги ему помогали!.. Быстрым бегом тарпанов любуясь -
Скакунов необузданных, диких, что как вихрь по степи проносились,
Убегая от хищников лютых, Таргитай обуздать их задумал
И заставить служить человеку. Сделал крепкую он огорожу
И загнал в неё коней с десяток. Кобылиц, жеребят он оставил,
Жеребца же убил и из шкуры изготовил он хитрую сбрую,
Крепкий повод и плётку тугую, чтоб заставить себе покоряться
Кобылиц необузданных, диких, прежде вольно степями скакавших.
Но однажды проснувшись поутру, увидал он, что сломаны жерди,
И в загоне нет коней, что рьяно объезжал он и сделал ручными.
Захвативши копьё, лук и стрелы, меч стальной поцепивши на пояс,
Таргитай устремился в погоню по следам кобылиц убежавших,
Гневом сердце своё распаляя, чтоб настигнув, казнить прежестоко
Неизвестного наглого вора!.. Много дней по степи пробежал он,
И следы на траве чуть примятой привели его к узкой пещере,
Среди горных теснин неприметной. Увидал он у входа в пещеру
Деву юную: сидя на камне, она длинные косы чесала.
Восхищённо застывши на месте, Таргитай не сводил с девы взгляда,
Зачарован красой неземною. Увидав его, дева прикрыла
Свои круглые груди власами и спросила, зачем он явился
Пред её одиноким жилищем? Услыхавши её нежный голос,
Как журчанье ручья, слух ласкавший, Таргитай рассказал о пропаже
Кобылиц, что так долго и рьяно приучал он служить человеку, -
По следам их пришёл он к пещере, где прекрасную деву увидел.
Дева смело ему отвечала: "Кобылиц твоих, загнанных в мыле,
От свирепых волков убегавших, я укрыла вот в этой пещере,
Но верну я тебе их не прежде, чем ты мне трёх сынов здесь оставишь.
Ведь по воле богов достославных прибежали ко мне кобылицы.
Поклянись же, о юноша храбрый, что исполнишь ты волю Папая!"
Таргитай же охотно поклялся: ведь и сам он о том и мечтал лишь
С той минуты, как милую деву он сидящей на камне увидел.
Сняв по просьбе девицы оружье, Таргитай подбежал к ней, желая
Унести поскорее в пещеру и на брачное ложе улечься.
Растворивши широко объятья, Таргитай вдруг увидел, что дева -
Лишь до пояса дева, а ниже - вьётся кольцами, скрытое камнем,
Длиннохвостое гибкое тело. Богатырь отшатнулся, но крепко
Обвила его шею руками чародейка ехидна: обещанье дано! Не посмеет
Сын послушный веленье Папая из постыдного страха нарушить!
Делать нечего: прожил послушно Таргитай три обещанных года