Саянские сокровища
Шрифт:
– Ну, я думаю, например, Николя везде найдет девочек.
– Не сочиняй, Ленусик.
Порывисто и мягко девушка прильнула всем телом к мужчине, сильному и горячему. Она непринужденно запускает свою руку в мужские волосы, розовые губки нежно и легко касаются грудной мышцы. Лицо мужчины бледнеет, глаза блестят, он полон томительных ожиданий и невероятных удовольствий.
– Ты будешь меня ждать? – спрашивает он.
– Да… А розовый кончик девичьего языка уже кружит, колдует вокруг темно-коричневого соска, медленно прокладывает влажную дорожку вниз. Мужчина тихо постанывает, глаза заволакивает невидимая пелена, скоро вновь на волнах экстаза он умчится в неведомую, но так влекущую и очень желанную даль наслаждений…
Иркутская
Июль 1913 года.
Лето выдалось теплым и солнечным. В кабинете начальника тюрьмы полковника Гусарова было очень душно. Только что он переговорил по телефону с военным генерал-губернатором Князевым. Высокий губернский чиновник попросил выделить на два месяца для работ на Усольский солеваренный завод два десятка арестантов. Гусаров знал, что этот завод принадлежал родственнику губернатора. Полковник согласился, хотя по Циркуляру № 33 Главного тюремного управления Российской Империи, только тюремное ведомство имело право давать распоряжения на работы арестантов. Но как он, Гусаров, мог отказать Князеву!? Зная, как относится к своеволию губернаторов педантичный Петербург, докладывать своему тюремному начальству полковник не решился… Раздумывая, хозяин кабинета по привычке пальцами потормошил свои богатые черные кучерявые волосы. Недавно с Нерчинской тюрьмы сбежало 20 каторжан. Начальник Главного тюремного управления России лютовал, разжаловал и выгнал без пенсии начальника Нерчинской тюрьмы. Гусаров хмуро подумал:
1
Александровская центральная каторжная и пересыльная тюрьма, одна из каторжных тюрем дореволюционной России. Учреждена в 1873 году в селе Александровском, что в 76 километрах к северо-западу от Иркутска, на территории Александровского винокуренного завода, основанного в XVIII веке. В царские и советские времена через тюрьму прошли десятки тысяч уголовных и политических заключенных.
В 1956 году в бывшем Александровском централе была организована Иркутская психиатрическая больница № 2. В 2016 году содержание пациентов было признано деятелями российского правозащитного движения антигуманным. Больница была закрыта. Полуразрушенные постройки сохранились до сих пор и отнесены к историко-архитектурным памятникам федерального значения.
«Авось меня пронесет».
Выпив стопку водки, тюремный полковник вызвал своего помощника майора Мясновича и дал указание на отправку арестантов в село Усолье (с 1940 года город Усолье-Сибирское), находившееся в 7 верстах.
– Ваше высокородие, господин полковник, разрешите старшим колонны назначить старшего надзирателя Кукуева?
– Разрешаю, – изрек начальник тюрьмы. – Пусть возьмет с собой троих младших надзирателей. Да, и в эту группу не бери политических осужденных, еще начнут заводских будоражить.
– Слушаюсь, ваше высокородие…
Двое рослых, спортивных парней, одетых по-дорожному и с рюкзаками за плечами, уверенно вошли в стеклянный терминал аэропорта «Домодедово».
Через два часа они, светловолосый Варлам и брюнет Николай, входили на борт самолета, следующего в город Иркутск.
В самолете Николай спросил друга:
– Расскажи мне о своей тете, Домне Ульяновне. Кстати, правильно ли я выговорил ее имя и отчество?
– Правильно выговорил. Она старшая сестра моей мамы, ей 60 лет. Сын Домны Анисим был речником, плавал на речном судне по реке Лене, два года назад утонул. Дочь Рада кончила в Иркутске институт и сейчас живет в Китае.
– Домна, Анисим, Рада… имена у них необычные…
– Белорусские имена и фамилия у них соответствующая, Климович. Мужа тети Домны звали Панас, значит – «бессмертный». Только вот 10 лет назад его, лесника, убили, вроде как иркутские пьяные браконьеры.
– Я читал, что те места, куда мы едем, являются загадочной и таинственной зоной разнообразных кладов и реликвий, которые пока не известны современности.
Варлам знал, что друг недавно прочел книгу одного всемирно известного путешественника и кладоискателя.
– Друг, мы обязательно найдем эти неведомые пока клады! – воскликнул он весело…
В солнечную столицу Приангарья прибыли по расписанию.
Друзья взяли такси. Судя по дорожным указателям, машина вышла на федеральную автомобильную дорогу Р255 «Сибирь». Широкое ровное шоссе с белой разметкой, справа виднелась водная гладь реки Ангара, слева – зеленые поля и луга. Подал сигнал смартфон – сотовый телефон Варлама. Звонила из Москвы подруга Лена. Они тепло, но кратко пообщались. Затем Варлам перезвонил домой маме. Николай тоже позвонил своим родителям.
Через час они были на автовокзале города Ангарска. Друзья снова взяли такси. Вскоре они миновали городские постройки и устремились по асфальтированной лесной дороге. Мелькали могучие ели, сосны, пихта, лиственница, встречался и кедр. Среди хвойных пород попадались островки широколиственных деревьев: клен, дуб, изредка береза.
– Сибирская тайга, – всматриваясь в окно, изрек Николай.
– Она родимая, – подтвердил Варлам. – Простирается от полярного Таймыра и до самых Саян. Экологический храм земли.
Примерно через час они оказались в небольшом, застроенном в основном одноэтажными деревянными домами тихом поселке.
– Вот оно – Раздолье, – вымолвил Николай. – Каких-то 50 километров от современного города Ангарска, а уже совсем другая жизнь. Архаика и тишь, три улицы и три переулка.
Проехали небольшую улицу, свернули на улицу под названием Трактовая и остановились у свежевыкрашенного в зеленый цвет внушительного бревенчатого дома под номером 1. Он удивительно гармонировал с окружавшей его зеленой травой, кустарниками, листвой деревьев и начинавшимися буквально за ним зелеными предгорьями.
Варлам щедро рассчитался с таксистом…
Иркутская губерния, укатанная телегами ухабистая пыльная дорога…
Арестантская колонна в серой одежде медленно двигалась по лесной дороге. Их охраняли четверо надзирателей в черной форменной одежде. На поясном ремне служивых находилась кобура с пистолетом «Браунинг». Старший надзиратель, уже в возрасте, усатый, худой и длинный, как жердь, мужчина замыкал шествие. Спереди и по бокам колонны шли младшие, более молодые по возрасту надзиратели.
Кто-то один из арестантов тянул старинную каторжанскую песню:
Далеко в стране иркутской,Между скал и крутых гор,Обнесен стеной высокойЧисто выметенный двор…Некоторые сотоварищи нестройно подпевали:
…это, парень, дом казенный —Александровский централ… [2]2
Данная песня является неофициальным гимном Александровского централа, слова и мотив народные.