Сборник диктантов по русскому языку для 5-11 классов
Шрифт:
Нам надо поторапливаться, и поэтому мы, наскоро подкрепившись свиной тушенкой и шоколадом, отправляемся в путь. Обувь наша не высохла-таки и, вопреки заверениям, очень промокает. Все сияет после недавнего ливня: и голубые цветы цикория, и какие-то кусты с красными ягодами. Мой приятель забирается за ними в самую чащобу, несмотря на то, что кусты колются и жалятся. Посмотрите: вот птенцы широко разевают клювы. Как низко расположены гнезда! Здесь, наверное, их некому разорять.
Так мы продолжаем продвигаться вперед, взимая эту неожиданную для нас дань с природы. Но так как наш арьергард слишком растягивается, начальник экспедиции дает приказ подравняться. И мы продолжаем идти, забыв о всех горестях и изъянах нашей экспедиции.
Не
4 Северные гости
С наступлением холодов жди северных гостей – снегирей, чечеток, свиристелей. В прошлом году свиристели заявились поздно, в январе, ягоды рябины за это время успели несколько раз замерзнуть, стать ледяными и снова оттаять. Многие уже чернели. А они все не прилетали: рябины было на их пути к нам полным-полно. И в наших краях они гостили долго, пока не кончилась вся рябина.
А в прошлом году пожаловали в ноябре. Полетали, полетали красавцы по нашим заснеженным улицам, посмотрели на голые рябинки – пусто: рябина не уродилась. И не только в наших краях. А то бы и не заявились они так рано.
Я увидел свиристелей на улице утром, а под вечер, в метель, нечаянно спугнул их уже в поле. Они приютились с подветренной стороны у копешки овсяной соломы, упавшей у кого-то с санок. А на другой день их уже и след простыл, улетели дальше.
А вот чечетки остались. Между сосновыми рощами березки вразбежку. А ниже, до самого ручья, по всему косогору только снег да сухие кустики полыни, пижмы, цикория. Ветер обжигающе колюч. Я хотел побыстрее переехать это место. А тут вдруг невдалеке опускается большая стая чечеток, сотни две, не меньше. Видно, только что с дороги, даже не успели еще разбиться на стайки. Я остановился, наблюдаю, что будет дальше. А они то сядут с одной стороны, то легко вспорхнут, чтобы опуститься с другой. И до чего же они малы: меньше даже пеночек и зарянок. А еще чутки. Стоит мне прошуршать листком блокнота, переворачивая его, как они поднимаются. А вскоре опять опускаются на кустики цикория то грудно, то кучками по всему косогору, хоть иди и собирай. А то сядут на березки, что рядом, махонькие северные воробушки, разукрасят их и заголосят суетливо и громко: че-чет, че-чет. Но не засидишься на заиндевелых ветках, и они вспархивают и снова садятся на былинки, оставляя на снегу сухую шелуху. Только мелькают темно-красные пятнышки на темечке да малиновые грудки у самцов. Смотрю на них и гадаю, откуда они заявились: из холодной тундры, с Новой Земли или от Белого моря? Кто их знает, не говорят. Но ясно одно: путь их далек, ведь постоянное жительство у них – северное редколесье, тундра, побережье Ледовитого океана.
А они и забыли свою дальнюю дорогу, знай, перепархивают по кусточкам цикория да громко сплетничают. Когда они улетели, поинтересовался, чем они кормятся. Сорвал три кустика цикория, растер на ладони колоски-мочки. Почти все пустые, только и нашел два тощеньких желтых семечка.
Тяжелая им покажется зима. Как далеко до мартовских дней, когда они перед отлетом в родные края будут весело раскачиваться на длинных березовых косах, подкрепляясь молодыми почками.
А сейчас очень трудно чечеткам. Потому их, голодных, легко обмануть, заманить в клетку, чтобы поймать, а потом продать. А они-то летели к нам в такую даль не за тем, чтобы стать невольницами. Не будем же забывать об этом, пожалеем этих махоньких северных красавиц.
5
Над землей стоял туман. На проводах высокого напряжения, тянувшихся вдоль шоссе, отсвечивали отблески автомобильных фар.
Дождя не было, но земля на рассвете стала влажной и, когда вспыхнул запретительный светофор,
Протяжно и негромко завыли далекие сирены.
Шоссе прижалось к железной дороге, и колонна автомашин, груженных бумажными пакетами с цементом, шла некоторое время почти на одной скорости с бесконечно длинным товарным эшелоном. Шоферы в военных шинелях не оглядывались на идущие рядом вагоны, на бледные пятна человеческих лиц.
Из тумана вышла лагерная ограда – ряды проволоки, натянутые между железобетонными столбами. Бараки тянулись, образуя широкие, прямые улицы. В их однообразии выражалась бесчеловечность огромного лагеря.
В большом миллионе русских деревенских изб нет и не может быть двух неразличимо схожих. Все живое неповторимо. Немыслимо тождество двух людей, двух кустов шиповника… Жизнь грохочет там, где насилие стремится стереть ее своеобразие и особенности.
Внимательный и небрежный глаз седого машиниста следил за мельканием бетонных столбиков, высоких мачт с вращающимися прожекторами, бетонированных башен, где в стеклянном фонаре виднелся охранник у пулемета. Машинист мигнул помощнику, паровоз дал предупредительный сигнал. Мелькнула освещенная электричеством будка, очередь машин у опущенного полосатого шлагбаума, бычий красный глаз светофора.
(По В. Гроссману)
6 Рябиновый дол
Затерялся в перелесках рябиновый дол. Рассказывают, что давным-давно здесь, в этом долу, молнией убило убогого странника. А богдановский пастух возьми и посади на том месте две рябинки на память. А теперь вон их сколько, не сосчитаешь: весь дол в них, по обоим склонам. Рябинки одна на другую не похожие, и ягоды тоже: то они розовые, то алые, то темно-красные.
Я люблю заходить сюда в августе, когда наливается рябина, исподволь краснеют ее ягоды и свешиваются тяжелыми кистями. В сентябре залюбуешься резными листьями, багряными и красными от алых зорь и рябинового огня. А в октябре, когда кругом стоят голые деревья, этот дол еще долго радует глаз. Издали кажется, что алые кисти висят не на тонких ветвях, а прямо в воздухе.
Этот дол хорош и зимой, даже еще лучше на белом поле. Потому и склоны его такие нарядные и праздничные, что рябит в глазах от красного и белого, рябинового и снежного. И не поймешь, чего тут больше. Дол в конце делает полукруг, делают полукруг и рябинки. Вот и кажется, что эту снежную долину украсил щедрый волшебник рубиновым ожерельем. А это ожерелье то покроется снегом, то опять останется голым, озябшим, постукивая на ветру замороженными ягодами.
Когда же падает сырой снег, он покрывает сверху рябиновые кисти. Снег затвердеет, зачерствеет, так что и в ветер не опадает, а качается вместе с кистями: ни дать ни взять маленькие перевернутые парашютики зацепились за ветки. Если же оттепель, гроздья плачут, умываясь слезами. В мороз – обледенеют, покроются тонкой ледяной кожицей. Срываю, кладу в рот маленькие красные ледяшки. Они тают, становятся вкусными, прохладными ягодами. Никакой горьковатости: ее отняли первые морозы.
Хороши они и в бахроме инея: каждая ягодка в крохотном серебряном венце. А однажды я видел чудо: с утра падал сухой снежок, его кристаллики обсыпали все кисти рябины, и они заиграли на солнце волшебными огоньками.
Затерялся в перелесках рябиновый дол. А все равно его отыскали свиристели. Они прилетели в субботу и все воскресенье тешились здесь шумно, суетливо, радостно. Даже сороки наведались сюда из садов, уселись в сторонке, завидуя чужому пиршеству. А свиристелей так много, что, когда поднялись, все небо было в этих северных красивых птицах, что звали на Руси красавами.