Сборник «Доживем до января»
Шрифт:
Он запрокинул голову, глядя на черное, беззвездное небо.
— Ты свободен, брат, ты свободен… — Сталкер вновь глубоко вздохнул. — И я свободен…
От собственных слов ему стало не по себе.
Монолит не простит таких речей. Монолит… К чёрту Монолит, к чёрту Зону!
Сектант отбросил в сторону винтовку, снял шапку и часто-часто задышал. Впервые за долгие годы он дышал не во имя огромного булыжника, покоящегося в саркофаге ЧАЭС…
Просто наслаждался тем, как морозный воздух щекочет ноздри, как пощипывает щеки…
— К чёрту Монолит. — Повторил Вольт. — Один раз живем.
Он оглянулся на горящий блокпост, заметил, как у шлагбаума Рихтер добивает одного из часовых и зашагал вслед за химерой, во внешний мир. В мир живых…
Где-то в основном корпусе шипел опрокинутый телевизор, и сквозь шум помех пробивалась мелодия праздничной песни.
Щелкнула рация…
— Прием, «одиннадцатый», что у вас там?… Ответьте «Брату», прием, «одиннадцатый», ответьте «Брату»…
Город Тара.
Декабрь 2009 года.
Иван Дышленко
Дед Мороз и все-все-все
— Народ, а че? Беленькая ек? — Ванька Жиртрест обвел затуманенным взором столы.
— Не-не-не-не-не…Как это «ек»? — возмутился Тук. — Её же вроде четыре было…
— Четыре?
— Ящика…
Бар набился сталкерами под завязку. Помимо самого бармена Папы Карло, да Ваньки Жиртреста с Туком, за столами собрался весь поселок: Игорек Мародер, Сашка Багор, Крендель, Лошадь, Фантомас, Филя Квант, Селиван, Леха Ватман, Ник Мясо, Димка Ангел, Петя Шансон, Арчибальд Арчибальдович и все-все-все. После слов Жиртреста все забеспокоились, засуетились, со всех сторон донесся стук отодвигаемых табуретов, скрип ножек по дощатому полу.
— Да не ищите, — встрял Папа Карло, — Здесь он, у меня.
Он похлопал ладонью где-то внизу, по скрытому за барной стойкой ящику с водкой.
— А я не беспокоюсь, у меня вот тут еще есть. — заявил Лошадь, глядя на почти полный граненый стакан водки, стоявший перед ним на столе. — Целых два стакана.
— Он один, пьяная морда, — поправил Шансон.
— Мне хватит, — не растерялся Лошадь.
— Ладно, Папа Карло, давай ящик выставляй. Добьем и на боковую, — потянулся к бармену Жиртрест.
Но Папа Карло не торопился отдавать последний резерв.
— Вот вам бы все выжрать да спать завалиться.
— А как же? — не понял Ванька.
— Да праздник ведь! Новый Год! — возмутился бармен.
— И чего? Теперь пить, что ли, нельзя?
— Тьфу, ты! — махнул рукой Папа Карло, досадуя на непонятливость сталкера. — Давайте хоть помечтаем. Ну, вот ты, Ванька, чего бы ты пожелал, чтобы Дед Мороз тебе подарил на Новый Год?
Сталкер задумался.
— Ну, ты, Папа, задал задачку!
— Вот я знаю, чего бы я пожелал, — встрял развалившийся на табурете у входа Селиван, — Мне бы ПКМ. Надежная машинка, ух, я бы развернулся, только клочья от мутантов хреновых по всей Зоне бы полетели!
Селиван погладил рукой воображаемый ствол, прильнул к нему щекой, сыграл целую пантомиму, как он его перезаряжает и передергивает затвор, как поливает от бедра все вокруг.
— Ну ты хватил! — загоготал Багор, — ПКМ! Ищи дурака, который такие подарки раздает!
— А что? Это мысль. — оживился Жиртрест. — В Зоне оружие — предмет первой необходимости. Я бы хотел… Я бы хотел… Винтовку — FN-2000 «Палач»! Слыхали про такую?
— С усиленным зумом?
— Да!
— С компьютерным прицелом?
— Точно!
— Вещь! Дай пять!
— А я хотел бы RG-6! Вот тогда точно от всех мутантов даже клочков бы не осталось! — выкрикнул пьяный Фантомас.
— А я — «Пустынного Орла»! — проорал Ватман.
Со всех столов понеслись «арсенальные» пожелания, где-то горячо заспорили о достоинствах того или иного ствола. Лошадь опрокинул свой стакан с водкой, шумно выдохнул. Из глаза выкатилась щедрая слеза. Он вытер ее рукавом и сфокусировал взгляд на Селиване.
— Селиван, — позвал Лошадь, — А ты чего никогда не пьешь-то?
— Не хочу становиться таким же пьяным быдлом, как и вы.
— Фу-ты ну-ты, ножки гнуты, — прыснул Лошадь.
— Селиван, он такой. Интеллигенция, — засмеялся Крендель.
— Так ему не ПКМ, ему это… Шпажку надо, — подавился Квант.
— Слышь, Селиван, — веселился Лошадь, — Ты письмо-то Дедушке Морозу написал? «Здравствуй, Дедушка Мороз. Пишет тебе мальчик Селиван из поселка Чапаевка, Чернобыльского района, Иванковской области…»
— Пошли вы, ублюдки! — огрызнулся Селиван.
В этот момент входная дверь распахнулась и, в облаке морозного пара, перед собравшимися предстала фигура в красном тулупе до пят, красной же шапке с белым кантом, больших рукавицах и с серебряным посохом. В огромной белоснежной бороде пряталась улыбка, а под густыми белыми бровями поблескивали хитрые черные глаза. Несколько секунд все молча смотрели, силясь осмыслить явление.
— Ты что? — выдохнул наконец Селиван, оказавшийся и самым трезвым и ближайшим к фигуре.
Как бы грубо это ни прозвучало, в Зоне такой вопрос выглядел вполне уместным.
— Я не «что», я — «кто»! — нарочито густым басом возвестила фигура, — Али не признали вы меня, детишки?
— Дедушка Мороз, — прыснул, повалившийся под стол Лошадь, — А вроде бы только пили.
— Здравствуйте, детишки, — возвестила фигура, широко разводя руками в стороны.
— Здравствуй, Дедушка Мороз, — подхватили нестройным хором сталкеры, давясь от смеха.
— Как вы провели этот год? Слушались ли папу с мамой? — продолжал басить ряженый, доводя народ до истерики.