Сборник «Хрустальный грот»
Шрифт:
За воротами человек успокаивал собаку. Топот копыт приближался, выбивая звонкую дробь по металлической дороге. Неожиданно всадник оказался совсем рядом. Он вынырнул из темноты и придержал лошадь у самых ворот. Раздался скрежет металла по камню. Человек что-то прокричал. Приезжий ответил, спрыгивая с седла.
— Да, конечно. Давай, открывай.
Ворота, заскрипев, открылись. До меня донеслись обрывки разговора. Кроме отдельных слов, я ничего не мог разобрать. Судя по отбрасываемой тени, привратник или кто-то, кто вышел встречать, вынул факел из петли, чтобы обозначить путь. Оба с лошадью на поводу направились к загону.
Я услышал, как всадник нетерпеливо сказал:
— О, да. Подойдет. Если до этого дойдет дело, то место сгодится, чтобы быстро смыться. Корм есть?
— Да, сэр. Я поместил сюда часть молодняка, чтобы освободить место для коней.
— Там что, встать негде? — голос принадлежал молодому человеку и звучал отчетливо и резко. Возможно, он просто замерз и был зол. Знатность и беспечность проявлялись в его поведении.
— Все по чести, — ответил привратник. — Осторожно, здесь канава. Если позволите, я пройду вперед осветить дорогу.
— Мне видно, — раздраженно сказал молодой. — Если при этом ты еще не будешь тыкать факелом мне в лицо. Да стой, ты! — Последние слова относились к споткнувшейся о камень лошади.
Я отполз от входа в загон и забился в угол. Стена высилась здесь прямо из насыпи. Под ней был сложен дерн и охапка сушняка с папоротником сверху — нечто вроде утепленной подстилки. Я спрятался за кучей.
Боярышник подняли и отодвинули в сторону.
— Вот, сэр. Заводите коня. Места немного, но смотрите сами.
— Я же сказал, что подойдет. Подними доску и заведи его. Быстрее. Я тороплюсь.
— Если позволите мне остаться, я расседлаю его, сэр.
— Нет надобности. Час-другой и так постоит. Ослабь лишь подпругу. Даже накидку здесь оставлю. О, боги, как холодно. Сними уздечку. Пойду в дом.
Я услышал его удаляющиеся шаги и звон шпор. Доску положили на место.
Когда привратник догнал его, он, по-моему, сказал:
— Введи меня с другой стороны, чтобы отец не увидел меня.
Ворота захлопнулись. Зазвенела цепь, но собака промолчала. Их шаги прозвучали во дворе, затем стукнула дверь.
В том, чтобы перебраться через насыпь и подбежать к воротам, невзирая на свет факела и собачий лай, не было никакой необходимости. Бог сделал свое дело. Он ниспослал мне тепло и, как я позже обнаружил, пищу.
Не успела захлопнуться дверь, как я был уже у лошади и, шепотом успокаивая ее, стаскивал накидку. Животное совсем не вспотело. Он проскакал галопом не больше мили. Здесь, в загоне, холод ему будет нипочем. Я замерз больше, и мне просто надо было взять эту офицерскую накидку, плотную, мягкую и добротную. Едва сняв ее с лошади, я обнаружил, что хозяин оставил мне не только накидку, но и полную седельную сумку. Я приподнялся на носки и пошарил внутри.
Почти полная кожаная фляга, наверное, с вином. Молодые люди не возят с собой воду. Печенье, завернутое в салфетку, изюм, полоски из вяленого мяса.
Животные, дыша паром, тыкались в меня своими слюнявыми мордами. Накидка сползла и зацепила углом грязь под их копытами. Я подхватил ее, прижал флягу и провиант и проскользнул под доской. Лежанка из сушняка не отличалась чистотой, но теперь я был готов ночевать в навозной куче. Я зарылся в сушняк и обернулся теплой и мягкой шерстью накидки, после чего приступил к трапезе, ниспосланной мне богом.
Мне нельзя спать, что бы ни случилось. К сожалению, все говорило о том, что молодой человек вернется через час-другой. Но, учитывая наличие еды и тепла, мне бы с лихвой хватило этого времени. Со всеми удобствами дождался бы рассвета. Когда из дома будут выходить, я услышу, брошу накидку на место и спрячусь. Мой хозяин вряд ли заметит, что у него в сумке поубавилось еды.
Я пригубил вина. Удивительно, даже черствая горбушка показалась с ним вкуснее. Напиток отдавал изюмом и был сладкий. По телу разлилось тепло, сведенные суставы размягчились и перестали дрожать. Я уютно свернулся в теплом гнезде, прикрывшись от холода сухим папоротником.
Возможно, я немного поспал и даже не понял, отчего проснулся. Кругом ни звука. Животные, и те стояли тихо.
Стало, вроде, темнее, и я подумал, что звезды погасли и наступает рассвет. Я раздвинул ветки папоротника и выглянул. Звезды были на месте, источая на черном небе белое сияние.
Странно, но я почувствовал тепло. Поднялся небольшой ветер, принесший с собой облака. Они пробегали над головой и исчезали в ночи. По мере их движения тень и свет сменяли друг друга, волнами набегая на покрытое инеем поле и окружающее пространство. По этим волнам проплывали кусты чертополоха и лужайки с замерзшей травой. Ветер дул совершенно беззвучно.
Над проплывавшей пеленой облаков сияли звезды, расположенные под высоким и черным куполом неба. Тепло и удобная поза навеяли на меня воспоминания о прежних спокойных временах, Галапасе, хрустальном шаре, в котором я наблюдал за игрой света. Бриллиантовый звездный свод напомнил мне потолок пещеры, под которым переливались кристаллы и сменялись тени, отбрасываемые пламенем костра. В небе мигали красные цвета сапфира, синие звезды. Одна звезда светила, не мерцая. Она была золотая. В это время тихий ветер принес еще одно облако, на секунду закрывшее свет. Колючий кустарник зашевелился, каменное изваяние отбросило тень.
Наверное, я очень глубоко зарылся в своем убежище и поэтому не слышал, как молодой человек отодвинул положенное привратником дерево. Он неожиданно возник передо мной. Его высокая фигура шагала по полю, такому же тихому и призрачному, как сам ветер.
Я съежился, как улитка в своей ракушке. Времени ускользнуть и положить на место накидку не было. Мне оставалось только надеяться, что он не станет искать ее, подумав, что вор скрылся. Однако он не пошел к загону, а направился в открытое поле. Там, в тени каменного изваяния, паслось белое животное. Наверное, убежала лошадь. Одним богам известно, что оно там нашло, в зимнем поле, но я отчетливо видел его очертания, скрытые наполовину в тени. Подпруга с седлом, должно быть, свалились.