Сборник "Круг Земель"
Шрифт:
– Хармана… – прошептал он одними губами. И, вскидываясь с ложа, что далось ему нелегко, Стагевд тихо спросил:
– Где мое оружие?
– Оно здесь, Хозяин. – С этими словами Ламерк указал на два меча, заботливо уложенные на ореховые подставки. Традиции прежде всего.
– Довести до всех уцелевших кораблей мою волю: мы возвращаемся в Наг-Нараон. Немедленно. Мне нужен самый быстрый корабль. Где мы сейчас?
– На моем трехъярусном файеланте «Жемчужина Морей». Позволю себе напомнить, что в прошлом году он был первым на Игрищах Альбатросов.
– Хорошо, Ламерк. Пойди и скажи гребцам, что если мы не будем в Наг-Нараоне к вечеру, каждый третий из них встретит рассвет под килем.
– Хозяин, поднимается сильный северный ветер. Гребцам будет нелегко.
– Ты не сказал этого, Ламерк. Ты лишь подумал, – неодобрительно покачал головой Стагевд, подымаясь в полный рост. Но в его голосе больше не звенела сталь. Ламерк слышал это, и он был в отчаянии.
Когда за вышедшим Ламерком перестал колыхаться занавес на двери, Стагевд со стоном опустился обратно на ложе. Это больше не то тело, с которым он покинул Наг-Нараон. Это смертное тело смертного человека. Что же ты натворила, Хармана?
9
«Жемчужина Морей» бросила якорь в Наг-Нарао-не, когда солнце уже зашло и тучи над горизонтом медленно угасли, сменив цвет с огненно-алого на розовато-синий.
– Провести честную жеребьевку и каждого третьего гребца – вздернуть. Они не любят своего Хозяина, – таковы были последние слова, которые произнес Стагевд на борту «Жемчужины Морей».
Вскоре шаги Хозяина Гамелинов уже раздавались на ступенях лестницы, ведущей вверх, к террасам и обманным фасам Наг-Нараона.
Стагевд шел вверх, и рукояти мечей мерно покачивались за его спиной в такт шагам: влево-вправо, влево-вправо. Вслед за Стагевдом, соблюдая предписанное церемониалом удаление в шесть ступеней, вверх подымались воины с «Жемчужины Морей».
Наг-Нараон был тих и безмятежен. Завидя приближение Хозяина, стражники на промежуточных площадках салютовали ему обнаженными мечами, пламя в больших белых светильниках радостно вскидывалось и трепетало, кроны вековых каштанов отвечали им матово-зелеными сполохами на исподе листьев.
Два механических лебедя на верхних воротах, почуяв близость перстня Хозяина Гамелинов, согласно расправили крылья. Литое сплетение бронзовых лоз распахнулось навстречу Стагевду. Мелет, начальник ночного караула, поцеловал колеблющуюся тень Хозяина Гамелинов.
– Говори, – потребовал Стагевд.
Мелет поднялся с колен, расправляя свои широкие плечи, и, сверкнув взглядом безродного укротителя каракатиц, сказал:
– Прошлой ночью к нам пробрался лазутчик Ган-фалы. Он убил много наших людей. С ним смогла совладать только Хозяйка.
– Хозяйка не пострадала? – в глазах Стагевда вспыхнули с удесятеренной силой огни светильников.
– Хозяйка не пострадала, – ответила Хармана, выходя из дверей, ведущих внутрь дворца. – И даже напротив.
Стагевд шел сюда с непреклонной решимостью быть со своей сестрой строгим, непреклонным и, если того потребуют обстоятельства, – жестоким. Но стоило словам Харманы достичь его ушей, как все существо Стагевда затрепетало в стремлении припасть к источнику живительной силы, без которого Хозяин Гамелинов был всего лишь простым смертным.
Стагевд едва заметно вздохнул. Он не хотел, чтобы Хармана заметила его волнение. Стагевд подошел к Хармане и, обняв ее, поцеловал ее в чуть припухшие, зовущие и любящие губы. И сестра доверчиво открыла свои уста устам брата.
Утолив первый острый голод разлуки, – Стагевд чуть отстранился и, поглядев в глаза Хармане, сказал:
– Хвала Намарну! Меня весь день одолевали дурные предчувствия. Мне казалось, что с тобой произошло что-то дурное. Но ты сказала «напротив». Что это значит – «напротив»?
Глаза Харманы затуманились той пленительной поволокой, о которой Стагевд знал куда больше, чем пристойно знать брату.
– Идем, Хозяин Гамелинов, идем, – сказала Хармана, выразительно оглядываясь на Мелета и сопровождавших Стагевда воинов. – Нам потребуется уединение.
Они вошли во дворец, оставив всех прочих скабрезно улыбаться, скрывая свою жгучую зависть к сильным мира сего, на свежем воздухе.
Стагевд нетерпеливо положил руку на ягодицы Харманы. Она обняла его за шею и, чувствуя под своим обнаженным запястьем рукоять меча, горячо прошептала:
– Сейчас, любимый, не здесь, здесь прислуга…
Стагевд толкнул ногой первую попавшуюся боковую дверь, и они, сплетаясь в объятиях, исчезли в непроглядной темноте безвестного зала.
Затрещала раздираемая ткань. Ей вторил тихий смешок Харманы.
Потом дверь за хозяевами Гамелинов затворилась, и больше из-за нее не доносилось ни звука.
10
Цепи на руках были достаточно длинны – он мог делать почти все, что ему заблагорассудится. Цепи на его ногах были еще длиннее – он мог ходить. Но он не воспользовался столь заманчивыми возможностями. Весь остаток дня Герфегест просидел в центре ложа с закрытыми глазами. Он думал.
Хармана не взяла Семя Ветра. В этом Герфегест убедился, осмотрев внутренности своего миндалевидного медальона. «Значит, не так уж оно ей необходимо, как думает Рыбий Пастырь».
Хармана не убила его. Если бы Хармана хотела сделать это, она, безусловно, смогла сделать это уже десять раз. Но у госпожи Харманы другие планы на жизнь Герфегеста – какие? Показать Стагевду, сколь глупы мужчины, льнущие к ней, словно пчелы к меду? Показать Ганфале, сколь нетерпеливы и любвеобильны его вассалы, к которым Хармана безусловно причисляет его? Так или иначе, Герфегесту, похоже, предстоит роль потешной зверушки.