Сборник "Круг Земель"
Шрифт:
– Все, Гамелин! – проорал у него над ухом Пер-рин. – Варанцы получили помощь и прорвали наш правый фланг! Надо уходить!
– Один удар! – прохрипел Герфегест, неловко тыча клинком в сторону лежащего Шета, над которым уже возвышались двое варанских воинов.
– Нет! Погибнем все! – с этими словами Перрин перешвырнул себе за спину вялого Герфегеста, и его топор на длинной рукояти раздробил пальцы наседающего варанца.
– Сссыть Хуммерова! – прошипела в бессильной ярости Хармана, которой помог подняться на ноги личный телохранитель Перрина.
– Уходите к скальным проходам! Немедленно!!! – это было последнее, что услышал Герфегест от Перрина.
Глава Дома Лорчей погиб несколько минут спустя. Варанская секира раскрыла его грудную клетку «орлом», и огромное бычье сердце Лорча содрогнулось в последний раз.
Перрин не боялся умирать – волна последнего тепла прокатилась через все его члены и Мед Поэзии, радужным туманом обволакивая рассудок, усыпал ледяными лепестками последнюю дорогу главы Дома Лорчей. Дорогу к Намарну…
21
Сиятельный князь Варана, Шет оке Лагин, звезд-норожденный, Единый в Двух Душах, сидел на липком песке, плотно обхватив руками подобранные к груди колени. Неохотно капала кровь из обрубка указательного пальца. Болела мочка разорванного уха.
Битва ушла далеко. Самые отважные и отчаянные Лорчи из последних сил сдерживали натиск варанцев. Они должны были погибнуть все. Потому что когда Хозяева Гамелинов и большая часть их соотечественников втянется в центральный проход, скалы вновь сойдутся в неприступный утес. Иначе нельзя. Иначе варанцы ворвутся на плечах у отступающих внутрь да-гаатской цитадели.
Окружающий мир был сейчас недоступен для звезднорожденного. Истинная борьба происходила внутри тела Шета оке Лагина.
– Убирайся прочь! – вопила душа Шета, впервые пробудившаяся за семь с лишним лет совершенного безмолвия.
– Нет, никогда! Не ранее, чем над миром восстанет тень моего повелителя! – хохотала и глумилась зловещая воля Октанга Урайна.
– Прочь! – падающей звездой вспыхнула душа Шета.
– Ни-ког-да, – чеканил слог за слогом Октанг Урайн, закутывая звезду в тысячу полотнищ тьмы.
Но звезда разгоралась ярче. Урайн, немало растерявший за сегодняшний день и, главное, лишенный Хуммеровой серьги, средоточия своего-колдовского могущества, цеплялся за тело Шета оке Лагина изо всех сил. Но это были последние силы.
– Я сокрушу тебя! – острые клинки вспарывали тьму, и она опадала бесплотными лоскутами. Один за другим, один за другим – десятками и сотнями угольно-черных листьев…
– Ты слышишь меня. Пенный Гребень Счастливой Волны? – повторил в десятый раз Гаасса оке Тамай, не ленясь всякий раз раскатывать на языке полную титулатуру Сиятельного князя.
Шет оке Лагин был по-прежнему неподвижен и по-прежнему молчал. Его лицо стало белым, как снег на вершинах Гэдо-Адто, его глаза не переливались больше.
Гаасса оке Тамай с сомнением покосился на серебряную серьгу с погасшим изумрудом. Чтобы отобрать ее у мертвой Киммерин, ему пришлось отрубить судорожно сведенные пальцы девушки. Гаасса оке Тамай не привык чувствовать себя мясником. У него под языком стояла странная горечь, которую не могла заглушить даже радость одержанной победы. Сегодня он, Гаасса оке Тамай, спас варанское воинство и самого Сиятельного князя от гибели. Вот только теперь не вполне ясно, что произошло с Пенным Гребнем Счастливой Волны.
– Ты потерял свою вещь. Сиятельный князь, – наконец решился Гаасса, поднося серьгу к самым глазам Шета.
Октанг Урайн был уже очень слаб. Его воля истекала в пустоту, а истинный Шет оке Лагин восходил к свету, чтобы вернуть власть над своим украденным телом. И когда полное небытие уже казалось Урайну неминуемым, его воля воспрянула вновь. Перед глазами его тела появилось то, что он полагал безвозвратно утраченным.
Сознание Шета оке Лагина сейчас было слишком поглощено своим новым бытием, чтобы следить за такими мелочами, как поведение правой руки…
Гаасса оке Тамай в испуге отпрянул назад. Рука окаменевшего Сиятельного князя с быстротой молнии метнулась к нему и схватила серьгу.
Затем Сиятельный князь вновь замер на несколько мгновений. Его выброшенная вперед рука дрожала крупной дрожью, словно бы не желая совершать обратный ход. Потом над плато Поющих Песков разнесся нечеловеческий крик. Это был крик истинного Шета оке Лагина, который в решительный момент осознал, что упустил столь близкую победу.
Гаасса оке Тамай расширившимися от ужаса глазами наблюдал, как рука Сиятельного князя устремилась назад и изо всех сил вонзила серьгу в целую мочку уха. Тотчас же безжизненный изумруд налился торжествующим светом, и в глазах Шета оке Лагина вновь заплясали все оттенки вечности.
– Гаасса?! – воскликнул Сиятельный князь, стремительно подымаясь на ноги.
– Да, Пенный Гребень Счастливой Волны, – с достоинством кивнул Гаасса, вставая вслед за Ше-том. – Я погубил еще двадцать галер твоего флота, Сиятельный князь. Но я сделал это во имя спасения твоей жизни.
Дерзко. Это было очень дерзко – уверять, что он спас жизнь ему – Длани, Стопе и Чреслам Хуммера! Сиятельный князь обошел последние слова Гаассы своим вниманием.
– Хозяева Гамелинов мертвы? – осведомился он вполне небрежно, как будто речь шла о сущей безделице.
– Им удалось уйти, – Гаасса потупился.
– Зря.
22
Сражение было окончено.
Лорчи оставили на плато Поющих Песков девятьсот с лишним своих людей. Триста из них погибли, прикрывая отступление Хозяев Гамелинов через каменные ворота центрального прохода.
Трех с лишним тысяч воинов не досчитались сыновья Варана. Дорого заплатили они за то, чтобы воткнуть колья своих шатров в бесплодные пески Дагаата.