Сборник лекций
Шрифт:
Это было большим шагом для вас?
Разумеется, со стороны может показаться, что это было именно так, но на самом деле у меня никогда не было внутренней борьбы в отношении принятия монашества. Однажды утром я просто проснулся и подумал: «А почему бы мне не попросить Дост. Гьяк Дука постричь меня в монахи?» — и вот и всё. Затем мы жили вместе три года в Клэрмонте, оба работали над получением докторских степеней (я защищал диссертацию по философии Джона Локка!). Затем он уехал обратно во Вьетнам, а я жил с другим вьетнамским монахом Тхит Тхьен Аном в медитационном центре в Лос-Анджелесе. К тому времени я уже решил, что хочу поехать в Азию, чтобы получить
В Августе 1972 я завершил все свои дела в США и написал Дост. Ананде Майтрейе, чтобы получить разрешение приехать в монастырь, получить посвящение и заняться практикой. Он ответил, что меня ждут. После краткосрочного визита во Вьетнам для встречи с моим первым учителем, я поехал в Шри-Ланку и принял пострижение у Дост. Ананда Майтрейи. Вместе с ним я прожил три года, изучая язык пали и буддизм. Затем меня пригласил в монастырь «Лесная Хижина», что в Канди, Достопочтенный Ньянапоника Тхера — известный немецкий монах. В конечном счёте я провёл там много лет, ухаживая за ним в старости и помогая в работе с издательством «Buddhist Publication Society».
Как вы стали учёным монахом?
Я никогда не намеревался становиться учёным буддийским монахом или переводчиком палийских текстов. На самом деле, даже и сейчас я себя и не считаю серьёзным учёным в области буддизма. В буддизм меня изначально привлекла практика медитации. Именно мой первый учитель — Дост. Гьяк Дук — удивил меня необходимостью систематического изучения Дхаммы, что должно было стать правильным основанием как для медитации, так и для преподавания Дхаммы на Западе. Поэтому когда я поехал в Шри-Ланку и принял посвящение, то вначале я хотел несколько лет потратить на изучение текстов, а уже затем заняться медитацией.
Но уже тогда я знал, что для правильного изучения текстов мне нужно выучить язык, на котором они были написаны, то есть я имею в виду, что я должен был выучить пали. Когда я читал сутты в оригинале, я часто переводил сам для себя целые фрагменты — как сами канонические тексты, так и комментарии на них — и так я постепенно погрузился в переводы. Чтобы выстроить фундамент для практики я системно изучал Сутта-Питаку, используя то, что я вычитал, в качестве тем для размышления, что могло бы изменить моё собственное понимание. Я не стремился к объективному пониманию, которого хочет добиться академический учёный. Мне нужно было получить субъективное личное постижение важнейшего смысла Дхаммы. Я хотел понять как Дхамма, поведанная Буддой, может быть направлена на моё собственное состояние как человека и как того, кто идёт по буддийскому пути. Со временем такой подход полностью изменил мои западные взгляды на жизнь и привёл их в согласие с Дхаммой.
Посоветовали бы вы всем, кто занимается медитацией, изучать Дхамму?
Я бы не сказал, что прежде, чем начинать практику медитации, нужно получить обширное знание текстов. Как и большинство практикующих буддистов в наше время, я вступил на буддийский путь через медитацию. Но я считаю, что если вы хотите довести практику медитации до той цели, которую вкладывал в медитацию сам Будда — то в этом случае медитация должна прочно основываться на остальных факторах, которые питают практику и направляют её к правильной цели. В эти факторы входит вера, чувство прочного доверия Трём Драгоценностям — Будде, Дхамме, Сангхе; правильные воззрения, ясное понимание основных положений учения; нравственность, соблюдение буддийской этики, не просто как набор правил, а как искреннее усердие к тому, чтобы в корне изменить свой характер и поведение.
Люди будут отличаться в
В моём случае под влиянием моих первых буддийских учителей я хотел понять буддизм в подробностях — как в ширину, так и в глубину. Несмотря на мои начальные устремления целиком погрузиться в медитацию, моя судьба, похоже, склоняла меня к тем учителям, которые ставили во главу угла не медитацию, а скорее единый комплекс изучения, медитации и развития характера. Они постоянно направляли меня в сторону медленной, постепенной, терпеливой практики, используя при этом широкий подход к духовному развитию. И это хорошо мне походило.
Исторически буддизм на Западе был скорее анти-интеллектуальным, и такое ощущение, что только в последнее время медитирующие начинают проявлять интерес к изучению.
Я вижу анти-интеллектуальную склонность американского буддизма естественной реакцией на чрезмерное внимание, уделяемое концептуальному изучению, что типично для западного образования. Это ведёт к изучению ради самого изучения или ради получения диплома, не считаясь ценностями нашей жизни. Отрицание интеллектуализма также коренится в романтизме и сюрреализме — в двух восставших против голой рациональности.
Однако программа изучения в классической буддийской традиции несколько отличается от западного образования. Здесь вы используете концептуальное понимание в качестве трамплина к непосредственно личностному опыту. Программа начинается со слушания «тех учений (Дхаммы), что прекрасны в начале, в середине и в конце». После слушания вы обдумываете услышанное, сохраняя это в памяти (нужно помнить, что эта традиция идёт с тех времён, когда не было письменных текстов, поэтому «удержание в уме» означало, что вначале вам нужно было запомнить учения, чтобы потом использовать их в практике). Затем вы в слух повторяете учения, чтобы они ещё больше закрепились в сознании. Далее вы их разбираете интеллектуально, чтобы понять смысл, кроющийся за этими словами, чтобы осознать каким образом Дхамма согласуется с личным опытом. Но на этом вы не заканчиваете, а должны проникнуть в смысл с помощью прозрения. Это даст прямое проникновение в учение с помощью мудрости, что основывается на практике медитации.
Какой вид практики вы осуществляли в своей медитации?
В течение первых лет в Шри-Ланке я мало практиковал интенсивную медитацию. Мой учитель не придерживался такого подхода. Он регулярно практиковал медитацию, которая входила в ежедневное расписание распорядка дня. Когда я позже стал сам практиковать интенсивную медитацию, я применял метод анапанасати (осознанность к дыханию) в качестве единственного предмета медитации. Затем, через некоторое время, я обнаружил, что ум стал сухим и жёстким, и я ощутил необходимость смягчить и обогатить медитацию другими предметами для созерцания. Таким образом, в различные периоды времени и в разных обстоятельствах я обучился практикам «четырёх защитных медитаций» — это памятование о Будде, медитация доброты (метта), созерцание непривлекательности тела, памятование о смерти. За всю монашескую жизнь я широко использовал эти четыре вида медитации. Помимо этого, я также иногда осуществлял интенсивные затворничества в монастырях Шри-Ланки и в других местах. Однако, к сожалению, из-за моих незначительных заслуг и истощающих головных болей я не обрёл каких-либо достижений, которых достоин истинный практик.