Сборник Поход «Челюскина»
Шрифт:
Я думал все-таки сходить за своими теплыми вещами в твиндек, но опять передумал и решил, что еще успею сбегать в последнюю минуту.
Когда кончилась выгрузка, я побежал в твиндек. Там вода уже поднялась до уровня стола. Электричество еще горело, так как работала аварийка. Посмотрел я, покачал головой и вернулся обратно, чтобы успеть выскочить на лед.
В последние минуты гибели корабля корма была высоко задрана, и оголенный винт был в таком виде, что нарочно его никогда в жизни так не поставишь.
Когда
Зоолог В. Стаханов. Спасение радиоприборов
В один из последних дней ноября 1933 года, после первого сжатия корабля, весь состав экспедиции собрался в верхней кают-компании. Заместитель начальника экспедиции Баевский зачитал нам список бригад, назначаемых в случае аварии корабля для выгрузки на лед снаряжения и продовольствия. Гидрохимик Лобза, фотограф Новицкий, писатель Семенов, Сушкина и я значились в списке бригады для выгрузки радиооборудования.
13 февраля я, как всегда, занимался в кают-компании. За соседним столом Борис Могилевич, радист Иванов и еще кто-то играли в «козла».
Когда «Челюскина» затрясло так, что закачались лампы, со стола упали карандаши и разлилась моя чернильница, мы вскочили и бросились в коридор.
В своей каюте я застал Боброва (мы жили вместе); он спешно натягивал меховую одежду.
Я быстро оделся и выскочил на спардек. [322]
Когда О. Ю. Шмидт отдал приказ о выгрузке на лед, на корме ко мне подошел Бобров:
— Скорей к Кренкелю выгружать радио!
В дверях радиорубки я столкнулся с Сергеем Семеновым. Там уже шли последние приготовления.
Радист Иванюк что-то отвинчивал с судовых аппаратов и набивал чемодан мелкими предметами радиоимущества.
Вскоре сюда пришли остальные члены бригады — Лобза, Новицкий и присланный на помощь старший кочегар Румянцев. Мы разместились в штурманской рубке и ждали распоряжений радистов.
По соседству в рулевом помещении стояли сложенные в порядке, Заранее приготовленные аккумуляторы и ящики с радиооборудованием.
По распоряжению радистов Кренкеля и Иванюка начинаем переносить аккумуляторы на корму. Спускаем их по настилу, стараясь не разлить кислоту. У палатки Факидова их бережно принимает Иванов.
На трапе нам уступают дорогу. Радиоимущество для всех челюскинцев сейчас особенно дорого.
Напрягаясь, вытаскиваем на лед тяжелые, большие ящики с авиационной радиостанцией. Лобза не отстает от мужчин и, несмотря на наши просьбы брать вещи полегче, носит пудовые аккумуляторы.
Выгружаем легкую алюминиевую антенну, мелкое радиоимущество, батареи, тросы, провода.
Аккумуляторы уже все на льду, так что питанием будущая
Но радисты решили помимо приготовленных аккумуляторов забрать еще сухие батареи. Иванов и еще несколько человек выполняют эту задачу. Вместе с Иванюком я захватываю из рубки чемодан с мелкими предметами для радио, ящички с волномером и лампами.
На ходу кто-то сообщает, что в трюмах и машинном отделении вода. Осталось вынести только радиопередатчик и радиоприемник. Остальное все уже на льду.
В рубке Кренкель вручает мне рейдовый приемник:
— Смотри, Володя, на твою ответственность. Не стукни по пути.
Заворачиваю ценный прибор в полотнище флага и несу.
Легкий ящичек кажется тяжелой ношей. И невольно ступаешь по скользкой палубе и трапу излишне медленно и осторожно. На льду передаю приемник Иванову. [323]
Иду в радиорубку. Там Кренкель и Иванюк.
Эрнест режет ножом провода и собирает свои радиодокументы. Остался еще передатчик. Бережно покрываю его голубым флагом Главного управления службы морского пути и осторожно двигаюсь по палубе. По пути сообщаю О. Ю. Шмидту, что радио все выгружено и Кренкель сейчас покидает рубку.
С кормы по настилу с радиожурналами подмышкой сбегает Кренкель.
Останавливаемся у палатки, где поместились дети и женщины и находились радиоаппараты.
Поздно вечером, когда «Челюскина» уже не было, в одну из палаток были перенесены радиоаппаратура и аккумуляторы.
Близ палатки Кренкель, Иванюк и еще несколько челюскинцев установили мачты с антенной. [324]
Заместитель начальника экспедиции И. Копусов. Агония корабля
Судно жило обычной жизнью.
13 февраля мы, как обычно, отобедали в кают-компании. Почти все ушли отдыхать. Я зашел в каюту, захватил кожанку и спустился с борта, на лед: надо посмотреть, что происходит вокруг.
Двигается ледяной вал. Высота нагроможденных льдин достигла 10 метров. Небольшой группой, потрясенные, мы следили за. ледяным вулканом. Я вернулся на судно. Шмидт и Воронин с бака наблюдали за сжатием.
— Положение опасное, — сказал Шмидт, — пожалуй, надо выгружать запасы на лед.
Могилевич, Канцын и Гуревич уже были на своих местах. Через несколько минут Шмидт сказал:
— Приступайте к выгрузке.
Уже и внутри судна было слышно, как надвигается страшный вал. Люди обегали каюты.
— Одеться теплее! Все наверх! [325]
Сильный удар. Все задрожало. Второй толчок — еще более сокрушительный. Из коридора, где находились помещения экипажа, штурман Павлов пытался войти в каюту, но дверь не поддавалась. Пришлось выламывать доски…
У борта зияла огромная дыра. Через нее вышли прямо на лед. Страшно было глядеть, как разрушается судно.