Сборник Попаданец
Шрифт:
Когда и где впервые появился спиннинг, неизвестно, но спиннинговая снасть предполагает наличие катушки. Без нее нет и не может быть спиннинга. Будучи человеком от природы любознательным, в свое время я пытался провести для себя небольшой экскурс в прошлое, обнаружив первое упоминание этого вида рыбной ловли аж в начале XIII века (1190–1227 гг.), там какой-то старый китаец изобразил на старой китайской картине старого китайца. Тот китаец, который Ма Юань, был художником, правда, при виде того, что он изобразил, я долго чесал темечко, пытаясь понять по азимутам, данным знающими людьми, какая
Запутанно? Ну да ладно, с китайцев не убудет, а вот я долго мучился, проходя путь первооткрывателей, экспериментируя с деревом, костью, рогом, чередуя все это с медью и бронзой. В конце мучений выдавая ряд катушек своей сборки, каждая весом килограмма под полтора. Что поделать, высокие технологии.
Вам, понятное дело, дела нет до всех этих рыболовных утех, да я бы не рассказывал, если б не странный случай, произошедший уже под вечер последнего дня недели.
— Улич, щупак за локоть, берем?
Мы с Германом качались в маленькой лодочке, уже немного подуставшие в лучах заходящего солнца.
— Не, отпускай. — Я глянул на щучку, выуженную им, вываживая примерно такую же к деревянному борту. — Таких уже под три десятка набили, да и поднадоела щука, на «горбачей» бы нарваться, как позавчера.
— Это да, — вздохнул он. — Позавчера чудо была, а не рыбалка, таких здоровяков я в жизни не видел.
— Хе-хе, — посмеялся я. — Теперь в воду без штанов, поди, страшно лезть? А вдруг червячка твоего откусят?
— Хых, — улыбнулся он. — Да уж, повезло нам на них выйти, матерые ребята были.
— Что, домой идем или для затравочки под интерес еще покидаем?
— Улов был богатым, так что сегодня уже больше брать смысла не было.
— Давай посидим, — как-то печально произнес он.
— Ты что куксишься? — спросил я.
— Да так, — попытался отмахнуться он.
— Нет, уж ты расскажи. — Я отпустил свою щучку, понаблюдав, как она на прощание махнула мне хвостиком.
— Мужиков нам с тобой надо, — молвил сей отрок, разрывая шаблоны и заставляя меня всеми силами собраться и не подумать сдуру чего неприличного.
— Ну-ка, парень, соберись и сформулируй мысль немного по-другому, пока я тебя из лодки не вытолкнул. — Я, конечно, ничего «такого-этакого» не подумал, но тылы лучше беречь смолоду.
— А что я такого сказал? — Он удивленно заморгал глазами.
— Ну знаешь ли… — засмущался я. — Ты давай мысль развивай, а я послушаю.
— Да девки замордовали! Их в Лисьем целое море! — с жаром начал он свою печальную историю.
Знаете, когда приходишь к кому-нибудь в гости, а там девочки у них подрастают, так вот кошка в такой семье обязательно будет ходить по дому с накрашенными когтями, с мордой в губной помаде и в каком-нибудь платочке или бантике. Вот так вот и у меня получилось. Герман для девчат был той самой кошкой, с которой они игрались днями напролет, всячески строя его на свой лад. А зная немного флегматичного и умиротворенного Германа, могу предположить, что он даже убежать от их кипучей натуры не в состоянии. Это все равно что убегающую и несущуюся на всех парах черепашку отловить.
— Улич, ты или отправь меня куда, или еще мужиков набери,
— Ну ты вон на рыбалку-то сам ходишь, — попытался его успокоить я.
— Так и здесь же они! — топнул он ногой, заставив опасно накрениться лодку.
— Да где ты их тут видишь? — Улыбнулся я. — Уже неделю как с утра уходим, к вечеру лишь приползаем.
— А навки? Ты их что, не считаешь? — Как-то опасливо произнес он, озираясь по сторонам. — С твоим приходом их меньше стало, а вот до того одна даже удочку у меня украла!
— Это еще кто такие, Герыч? Кто тут еще до тебя домогается, покоритель ты этакий женских сердец? — Я уселся на лавочку, сматывая свою снасть.
— Да ну тебя! — надулся он. — Вон та наглая, что сперла снасть, уже полдня на нас пялится, а ты как будто и не видишь!
— Чего? — Удивлению моему не было предела. — Какие навки? Кто тут за нами наблюдает?
— Ну вон же, вон! — Он показал куда-то перед собой, где ничего не было видно.
— Ну-ка, посторонись, дай глянуть. — Мы, балансируя руками, медленно поменялись местами, чтобы я смог рассмотреть таинственных наблюдателей. — Да тише ты! Держись! Лодку не переверни.
После этого акробатического номера я с носа утлой лодчонки стал в вечерних сумерках осматривать берег.
— Ох ты ж елки-моталки! — воскликнул я, заметив метрах в пятидесяти выше на берегу женщину. Голую. — И давно ты ее наблюдаешь?
— Ну с полдня где-то, — задумчиво пожал он плечами.
— А мне почему не сказал?! — заорал я. — Я тут, как дурак, целый день эту рыбу таскаю, а там такое!
— Чего такого-то? — захлопал он ресницами.
— Как чего?! — страшным шепотом зашипел я. — Она ж голая!
— Да пусть хоть в бобровой шапке. — Герман насупился. — Толку-то? Она ж все равно рыба рыбой.
— Сам ты рыба рыбой! — Я сурово поджал губы, вновь поворачиваясь к кхм… в общем, туда. — Выдумаешь еще такое…
Ого! А ведь и действительно! У прекрасной мадемуазель, расположившейся на небольшом плесе, только торс был человеческим. От удивления и осознания этого факта я даже онемел на мгновение. Самая настоящая русалка! Вот это да, вот это номер, эльфы, гномы, орки, всякие там вампиры с этими самыми, как их там, оборотнями — все это ерунда на постном масле! А вот это, я вам скажу, шедевр и воплощение мечты моей! Вот тебе хочешь — женщина, а поверни другим концом — улов для рыбака знатный. В общем, заверните мне две… нет, три… а ладно, беру все, что есть!
— Ну как? — ехидно так осведомился он, видя мой ступор.
— Живородящие. — Самое умное, что я смог придумать.
— Что это значит? — опешил он.
— Значит, икры не будет, сиси видишь? — Я даже спиной ощутил, как он краснеет и смущается. Да уж, там было от чего смутиться, хочу вам сказать. — Раз есть сиси, значит, не будет яйца откладывать, сразу детеныша выдаст.
— Ну ты это… того… — На него смотреть было жалко, в такую степень смущения его, наверно, даже мои девчонки не вгоняли, когда при нем наряды беспардонно меняли, крутясь у зеркала. — Что-то и вправду темнеет быстро, давай домой, наверно?