Сборник "Посольский десант"
Шрифт:
– Но он ведь не одинок! Есть соседи, сограждане…
– Ну, они общаются крайне редко. Во-первых, потому, что основное время уходит на то, чтобы хоть как-то прокормить себя, свою семью – даром ведь и в этом мире ничего не дается. А поскольку подлинный технологический уровень давно пришел в такой упадок, что вы даже и не поверите, – постольку трудиться им приходится от зари до зари.
– Где же? Если в этом городе, например, действительно нет никакой промышленности…
– Здесь вы ее не найдете. Как и самих горожан – кроме уже известных вам ходоков по кольцу. Страна живет в маленьких поселках и деревнях, уровень хозяйства все более приближается к натуральному – одним словом, на все остальное остается очень мало времени. И это оставшееся время изнемогший от работы тивизианин проводит перед своим домашним экраном. И не потому, что он не хотел заняться чем-то другим; вовсе нет. Он просто-напросто обязан проводить свое время таким образом; это и называется жизнью, ее познанием.
– Но, значит, на обзаведение такой аппаратурой у населения все-таки средств хватает?
– Ничуть не бывало. Экраны – это единственное, чем их снабжает государство, даже не спрашивая их согласия. Везде, где есть четыре стены и крыша, непременно будет и экран. Там может не оказаться нормальной плиты, кровати, не говорю уже о ванной и прочем, – но экран будет обязательно. И обязательно приходится сидеть перед ним – и смотреть, а постоянно смотреть в конце концов означает – поверить.
– Не понимаю, – сказал Изнов. – Но ведь экран можно выключить…
– Увы – он лишен такого устройства. Выключить его может только Центр. Он этого, естественно, не делает.
– Ну, пусть так. Но ведь можно просто куда-нибудь уйти – и пусть себе показывает в пустоту…
– Если бы все было так просто! Но система Жизневидения, дорогой мой коллега, разрабатывалась десятилетиями, и в ней все предусмотрено. Каждый экран снабжен обратной связью; и если в установленные для Жизневидения часы перед ним никого не оказывается дольше пяти минут – на контрольной станции этого района возникает соответствующий сигнал. И, заверяю вас, уклоняющемуся от просмотра придется очень и очень несладко. Вероятнее всего, он тоже окажется на том же кольце – или в одном из цехов, которые так любят показывать, говоря о мощи отечественной промышленности.
– Однако простите. Мы не можем поверить всему тому, что вы рассказываете – хотя бы потому, что мы же вот были перехвачены в пространстве, нас вынудили участвовать в какой-то кинофеерии…
– Тут нет никакого противоречия. Все, имеющее отношение к Жизневидению – а корабли, участвовавшие в этой операции, принадлежат все тому же Центру – действительно отличается прекрасным, современным качеством. Разумеется, все это закупается в других, по-настоящему развитых мирах – в обмен на природные богатства Тивизы. Пока они еще есть.
– В таком случае, – сказал внимательно слушавший Меркурий, – мне не совсем понятно, почему никто до сих пор не завоевал этого мира. Не присоединил к себе. Ну, хотя бы тот мир, представителем которого являетесь вы сами, любезный Феномен. Хотя, может быть, это в скором времени случится? Разведчиков посылают ведь не из праздного любопытства.
– Завоевать Тивизу? Да кому это нужно? Кто станет взваливать на свои плечи подобную обузу? Вы представляете, сколько средств пришлось бы вложить в этот мир, чтобы поднять уровень жизни его граждан хотя бы до сколько-нибудь приемлемого? Таких богатых миров, какие могли бы позволить себе это удовольствие, в этой части Галактики просто не существует, могу вас заверить. Ну и потом… Понимаете, Тивизу действительно можно было бы прибрать к рукам без труда – если бы ее народ на самом деле понимал, какой скотской жизнью он живет. Но он ведь не знает этого, о чем я вам толкую вот уже битый час! Он уверен, что все в этом мире обстоит наилучшим образом; и при возникновении угрозы действительно встанет на защиту Тивизы, вернее – того порядка, который на ней существует.
– И чего они этим добьются?
– Ничего. В этой части Галактики не существует ни одной армии, даже самой слабой, против которой они могли бы выстоять; но сколько пролилось бы крови – их крови? Нет, никто не пойдет на это.
– Зачем же, в таком случае, вы здесь?
– Мой мир хочет знать, что здесь происходит; только и всего. Чтобы не упустить того часа, когда нам придется поднять корабли – не для того, чтобы завоевывать, но чтобы привести хотя бы столько еды, чтобы они тут не начали самым натуральным образом вымирать. Мы близки тивизианам этнически; вероятно, некогда у нас существовали общие предки. Да вы и сами наверняка заметили, что внешне я от них отличаюсь – ну, скажем, значительно меньше, чем любой из вас.
– В таком случае почему же вам приходится скрываться? Если ваша миссия действительно является чисто гуманной…
– А вы попробуйте доказать это! На Тивизе существует культ врага; в таком мире он просто не может не существовать. Да вы же сами участвовали в съемках и изображали не кого иного, как именно врагов. Которых, естественно, в финале разбивают наголову – но тем не менее они есть и они нападают первыми! Нужны ли другие доказательства? И поверьте мне: весь этот мир, когда картина пойдет, будет смотреть ее с великим удовольствием и гордостью за свою непобедимую планету.
– И все же простите, – сказал Изнов, – но до конца поверить во все, рассказанное вами, я не могу…
Монитак покачал верхней частью тела.
– Если бы вы захотели, чтобы я врал, это обошлось бы вам значительно дороже, чем этот скромный ужин – из буфета Центра, как я предполагаю. Вранье вообще стоит дороже: тогда ведь приходится напрягать фантазию, чтобы что-то придумывать; говорить правду куда легче – и дешевле. Так что…
– И тем не менее. Даже во время нашего хождения по кольцу мы видели множество плакатов, транспарантов и всего подобного, на которых ясно говорилось о предстоящих выборах не кого-то там такого, но самого президента. О выборах! Выборы – это демократия. Следовательно, есть возможность избрать в руководство таких тивизиан, которые могут правильно оценить обстановку и принять серьезные меры к ее изменению к лучшему…
– Выборы, да, – проговорил Монитак и усмехнулся. – Но как вы полагаете – кто избирает тут Президента?
– То есть как? Я более чем уверен – избиратели, то есть народ…
– Глупости. Избирает Жизневидение. Оно отбирает кандидатов, оно их показывает – или не показывает, если возникают какие-то, ему не угодные. А поскольку жизнь все знают только по экранам – то, естественно, они и выберут того, кто будет показан чаще и выигрышнее всех остальных. Да и кто бы ни был избран – все равно, общаться с жителями планеты он сможет опять-таки только через Жизневидение – иными словами, будет говорить и делать только то, что Жизневидению окажется угодным. Если же он попробует артачиться – он исчезнет с экранов, и о нем моментально забудут. Его просто не станет, хотя он, вполне возможно, и будет по-прежнему обитать в своей резиденции до следующих выборов. То же самое относится и к любому другому руководителю – или группе их, к парламенту, к генералитету… Ко всей Тивизе, короче говоря. Тут не просто демократия, дорогой коллега. Тут телевизионная демократия – или, если угодно, телевизионная диктатура, это будет более точным названием.
– И все же, все же… Есть же тут, например, культура – а это уже значит очень много. Например, в то краткое время, что мы провели в Центре, мы были свидетелями действительно творческого процесса: некто, кого называли шефом или Отцом Эфира, проводил на наших глазах отбор актеров – видимо, для какой-то новой постановки. Следовательно, их телевидение – или Жизневидение, пусть так – занимается не только политикой, но и искусством…
В ответ Монитак неожиданно расхохотался.
– Отец Эфира! – проговорил он сквозь смех. – Занимался искусством! Кстати, как вам понравились эти актеры?