Сборник произведений участников фестиваля «Аэлита», посвященного Иннокентию Анненскому и Жюлю Верну – «Аэлита». Часть 1
Шрифт:
– Можешь считать, я польщен.
– Вот уж не поверю! Но присядь все-таки, у тебя был тяжелый день.
– Вечер, я вижу, будет не легче, – мрачно обронил Иуда, садясь напротив.
Сатана несколько секунд пристально смотрел на него.
– Да, теперь я окончательно понял, почему ты, – задумчиво произнес он.
– Ты о чем?
– О твоем замысле, конечно. Должен сказать, я даже восхищен.
– Издеваешься? Напрасно тратишь время.
– И в мыслях не было. Зачем мне издеваться, когда сам себе ты худший враг?
– Неужели
– Обидно! – Облокотившись на острый локоть, Люцифер изящно растянулся на земле. – Столько людей на свете, а такие, как ты – большая редкость. В основном, серость, посредственность, скука… На тебя же глядишь – любуешься. Признаться, всегда наблюдал за тобой с интересом. Ждал, ты совершишь что-нибудь такое… Дождался!
– Ты достаточно позабавился! Больше я не попадусь в твои сети.
– Что? Ты сам веришь в то, что говоришь? Ты в моих сетях! Да за все эти годы ты ни разу не поступил, как я хотел! А жаль! Мог бы достичь такого!..
– Даже не знаю, приятно ли мне слышать это.
– Понимаю, ты не рад: тяжело сознавать виновником собственных бед не предводителя зла, – Сатана слегка поклонился, – а самого себя и еще кое-кого…
Глаза Иуды вспыхнули.
– Я понял, чего ты добиваешься. Не выйдет! Мой путь таков, какой есть, я благодарен Всевышнему за него.
– Благодарен? – Люцифер приподнялся на локте, пронзая человека взглядом. – За потери и разочарования, боль и тоску, за бремя грехов, которое так гложет душу?
– Давать и отнимать – право Господа. Мои грехи – только мои. Сам совершал – сам расплачусь. А пока я готов исполнять Его волю, какой бы она ни была.
– Ты говоришь об Иисусе. Ты ведь любишь его?
– Конечно!
– Тогда как можешь задумывать такое?
– Именно потому, что люблю… – глухо произнес Иуда.
– Не понимаю! Он так дорог тебе, ты столько раз рисковал собой, спасая его. А теперь готов обречь на смерть?
– Нет! Ему суждено бессмертие и Царствие Божье.
Несколько секунд Люцифер смотрел на Иуду так, словно хотел выжечь ему душу.
– Ты в этом уверен?
– Господь не лжет.
– А как же Иисус? Он знает? Согласен?
Иуда отвел глаза, облако боли скользнуло по его лицу.
– Иисус сам делает выбор, принимает решения. Он не остановился, когда было можно, хотя я ему предлагал. Теперь поздно. Ни он, ни я над собой уже не властны. Ему не позволят отступить, значит, мне нет обратной дороги.
– И тебе не жаль его – лучшего друга?
– Все дороги на таком пути ведут к гибели.
– Конечно, – жестоко улыбнулся Сатана. – А о себе ты подумал? Представь, каково это – обречь на муки и смерть самого близкого человека, видеть его страдания, чувствовать неизбывную вину, ловить его взгляд и молить о прощении, которое ничего не изменит…
– Прекрати! – Иуда побледнел, лицо исказилось, руки судорожно сжались. – Хороший ход! – глухо заговорил он после паузы. – Я только решился, сердце рвется от боли, душа
– Но зачем? Для чего тебе это? Ты мог бы так много добиться в жизни! Не хочешь? Но что мешает тебе завести семью, заняться ремеслом или торговлей. Любая женщина сочтет за счастье стать тебе женой! Ты можешь прожить долгую жизнь в покое, уважении, достатке, быть почтенным отцом семейства. А вместо этого!.. Подумай, на что ты тратишь жизнь и как решил завершить ее! Ради чего?
– Уже то, что ты пришел, твои слова показывают, я не ошибся. Ты не способен на жалость, сострадание, не можешь желать добра… Тогда зачем этот разговор?
Сатана ответил ему улыбкой сожаления.
– Глупец! Кто тебе внушил это? Чего мне бояться? Я своего не упущу. Или ты полагаешь, все свершится – и мир изменится разом, за один миг?
– Нет, конечно. Лишь на малую толику, но ее хватит с лихвой.
– Идеалист!.. Ты действительно надеешься сделать людей и мир лучше?
– Да! Всякий живущий надеется на это! Только тебе нет надежды!
– Это я знаю сам, – гордо ответил Сатана. – А как ты думаешь, что случится потом?
– Дальше без меня. Мы откроем дверь, входить в нее или нет, решать им.
– Но ты же думаешь, Иисуса станут чтить, как Мессию, его учение станет Новым Заветом, создастся новый закон, новая вера.
– Я верю, души людей обновятся, откроются истине, доброте и любви.
– Идеалист! Неужели не понимаешь, другого не будет? Нельзя изменить человеческую природу, избыть жестокость, трусость, фанатизм, ханжество, равнодушие, себялюбие. Они снова будут лгать, лицемерить, проливать кровь, ломать судьбы или равнодушно взирать на все это, только с именем Иисуса на устах, может и в сердце. Тебе не больно будет видеть это? Ты не пожалеешь?
Молчание было долгим.
– Может быть… даже наверняка все будет так, как ты сказал. Душа человеческая не изменится в один день. Но разве рожденные в новом законе, новой вере не будут лучше нас – нынешних, захотят повторять наши ошибки? Сейчас в душах людей скорбь, пустота и страх. И никакой надежды! Так нужно дать им надежду, указать цель, пусть далекую, трудную, но прекрасную! Тогда зерна истины взойдут. Вот во что я верю!.. А я… неужели, ты полагаешь, задумав такое, я заботился о себе, считался со своими страданиями?
– Готов обречь себя… даже не представляешь на что, ради иллюзий, призрачной цели?
– Готов. Не надо пугать меня. Я знаю, что обрекаю себя на вечный позор и проклятие. Разве я не заслужу их? Кто будет задумываться, ради чего я делаю это? Но я сам выбрал путь. Я мог отказаться. А теперь поздно: дело идет к развязке.
Снова повисла тишина. Иуда заледенел от взгляда Люцифера.
– Что ж… если это твое окончательное решение – делай, как задумал.
– И ты не попытаешься остановить меня?