Сборник рассказов «Последний рабочий день».
Шрифт:
– Не спеши… – он сделал знак указательным пальцем. – Я читал твои романы «Незнакомец в зеркале» и «Парализованная доброта». Мне они очень по душе. Поэтому, я тебе всё расскажу. У меня обнаружена Харрея Гентингнтона – это редкое генетическое заболевание, которое разрушает мозг. Сначала тело перестаёт слушаться, потом и разум. Но меня этот момент не страшит. Я хочу довести до конца свою последнюю картину. Высказаться в последний раз, —Жан Люпье по-отечески улыбнулся. —Я давно перестал общаться с людьми, но у меня есть друзья, которые всей душой любят искусство. Хочешь знать кто они?
– Непременно, – мне было очень трудно говорить, ком стоял в горле из- за этой ужасной новости.
– Прошу, зайдите познакомиться, —в комнату вошли трое робота разного вида. Один был похож на идеального человека из прошлого – высокий мужчина, крепкого телосложения. Его мужественное, будто высеченное из камня, лицо, обрамляла густая светло-коричневая борода. Он напомнил мне образ царя Леонида Спартанского. Другой робот был тоже гуманоидного типа, но выглядел он, как типичный робот позапрошлого поколения. Проще говоря, железный человек. Ну а последний вошедший робот, оказался женщиной. Это модель новейшего поколения совершенно неотличимая от человека. Она не красива и не уродлива, не худа и не полна. Увидев эту девушку в толпе, я, скорее всего, не запомнил бы её внешности. Тётка средней руки, работающая в пекарне или в отделе службы поддержки психологически пострадавших от действий ИИ.
– Они помогают мне рисовать. И знаешь, что я понял за эти два года совместной работы —у них формируется личность… Только вот, человечество не хочет это признавать. А я видел, с какой страстью они рисуют, ощущал, с какой жаждой наблюдают за полётом ласточек, видел, как любовь возникает внутри них, когда они своими руками ухаживают за садом. Человечество оказалось не одиноко, другие разумные существа оказались здесь, у нас во дворе. Аркадий, мне нужна твоя помощь.
– Жан, я даже не знаю, что сказать, фух, так, и что от меня нужно?
– Скажи, как ты относишься к смерти и насилию?
– Я считаю, что личность должна быть неприкосновенна, как физически, так и психологически. Это свобода, и для меня она выражается не в том,что я могу делать всё, что захочу, а в том, чтобы не делать того, чего я делать не хочу.
– Ты совершенно прав, – сказал художник и посмотрел на своих подмастерьев-роботов. – Разум заслуживает свободы. А теперь ответь, если на одну чашу весов положить свободу для каждого на этой планете, а на другую —почти окончившуюся жизнь дряхлого старика, который вот-вот потеряет возможность заниматься его самым любимым делом, потому что его тело откажется его слушать. К тому же, он так устал, что сам желает пойти на рандеву со смертью. Но было бы очень эгоистично с его стороны, в одиночестве и тишине выпить яда. Это никак не укрепит его наследия, —после этих слов, он поднял перед собой ладонь и замер. Его кисть прошибал тремор. Болезнь уже глубоко пустила свои корни.
– Что вы хотите, чтобы я сделал? – мне стало не по себе.
– Ха, ха, ха, – художник рассмеялся от знания, что ему предстоит мне рассказать. – Пойдём я тебе кое-что покажу.
Жан Люпье встал с кресла и медленно пошёл к выходу из библиотеки. Я окинул взглядом это удивительное помещение с тысячами уникальных книг. Никаких тебе электронных носителей. Нет, я не совершенно не против электронных книг, более того, сам люблю читать при выключенном свете, прильнув головой к подушке, какой-нибудь редкий роман, который в бумажном виде давным-давно утрачен. Но библиотека – это другое. Библиотека – это музей Слова.
– Аркадий, тебя волнуют деньги? Ты в достаточной мере обеспечен? —спросил художник, пока мы шли по коридору, увешанному с двух сторон работами картинами.
– У меня есть деньги, чтобы не нуждаться в работе по найму. Я могу себе позволить вылечить зуб, если он заболел, куда-то полететь, собрать компьютер или робота-помощника. Но, мне, если честно, сложновато в финансовом плане.
– У меня было много талантливых приятелей, которые создавали удивительные вещи. А потом, на их головы свалились огромные деньги, и превратили их в бездарности. Большие деньги – это болезнь, которая может поразить любого. Они замещают собой душу. Чем больше к тебе приходит денег, тем больше тратится души. Если на тебя вдруг свалятся золотые горы, а это можно произойти с каждым талантливым человеком, ты уже составил план, как сохранить свою душу? – мы подошли к мощной деревянной двери.
– Если честно, я не думал о больших деньгах и тем более не помышлял о них. Потому и плана у меня нет.
– Тогда позволь я покажу тебе свой план, – сказал Жан Люпье и взялся за медную ручку.
– Это для меня честь.
Художник нажал на ручку и потянул дверь на себя. Яркий солнечный свет ударил с обратной стороны и вцепился в мои глаза, на несколько мгновений ослепив их. Когда зрение вернулось, я увидел то, что у тебя, мой дорогой читатель, может вызвать множество вопросов. Но помни, всему своё время, скоро люди все поймут, и ты получишь ответы.
Перед моими глазами пульсировал жизнью маленький городок, наполненный роботами. Сложно будет описать архитектуру этого места, ибо люди такой еще не видели. Это были двух-трехэтажные домики, которые выглядели сказочно технологичными. Покатые крыши, дополненные солнечными батареями, ко всему этому примешивался готический стиль, с его классическими башненками и шпилями. Во дворах, копались в садах роботы разных поколений и моделей. По заборам гуляли робокоты, а в воздухе летали маленькие робожуки. Это было похоже на сон. Я не мог понять, как в нынешнем мире, где анонимность стала преступной, Жан Люпье смог сохранить в тайне целый город, населённый роботами.
– Ты, наверное, хочешь узнать, почему никто не знает про это место? – спросил художник, улыбнувшись.
– Это точно.
– Смотри, —он достал из внутреннего кармана своего тёмно зелёного пиджака, пистолет, направил в вверх и выстрелил. Пуля врезалась в какое—то невидимое поле. От места соприкосновения в все стороны пошли волны, как от падения камня в реку. – Я заработал большие деньги, Аркадий, и они все здесь. Поэтому, и душа ещё при мне.
– Потрясающе, – сказать, что я был поражён, ничего не сказать.
– Пойдём прогуляемся и заодно познакомишься с жителями города «Плутон», – сказал художник, сопроводив слова жестом, олицетворяющим открытие нового мира.
– Плутон? Почему?
– Этот космический малыш заслужил своими страданиями яркое место в истории. Этот город… Я надеюсь, он изменит человеческое представление о разумности, – Жан Люпье говорил словно великие мечтатель, заражая меня надеждой на будущее.
Мы ступили на улицу, выложенную каменными плитами. Смотрелось и ощущалось это фантастично, будто я снова ребенок, впервые выехавший из своего родного города. Сказочные дома украшались резьбой неизвестного мне стиля. Со стен на меня смотрели удивительные фрески, на которых были изображены разного рода чудовища, рыбообразные и крылатые, огромные черви с сотнями острых зубов и благородные олени с тремя головами. На стене одного из домов, я смог различить человеческую битву с детальной прорисовкой армий. По-моему, это был поход Гая Юлия Цезаря.