Сборник рассказов «Зов Припяти»
Шрифт:
Открываю глаз. Солнечные зайчики пляшут на стенах. Белая комната. После всей этой разрухи - невероятный контраст. Где-то рядом пиликает в такт сердцебиению аппаратура. Надо мной склонилось миловидное лицо медсестры. Улыбка - впервые за, казалось, долгие годы. Расслабляла. Загипсованной рукой провёл по лицу. Всё в бинтах. Это сон… Или? Из чёрных глубин сознания приходит мысль - всё вокруг - фикция. Всё это ненатурально, фальшиво. Я всё так же в объятиях смерти. Внутренняя волна отчаяния перекрывает внешнюю умиротворяющую обстановку. Я принёс каплю безысходности в это море спокойствия. Освободите меня! Это всё - лишь сон, жалкое подобие реальности!
– Прошу вас, успокойтесь! Всё хорошо!
Уже
– Кто-нибудь! Все сюда, на помощь!
Поздно. Тело сотрясают разряды электричества. Вы все - выдумка! Порождение фантазии. Я всё там же, среди моря отчаяния… В палату, привлечённые шумом, вламываются два санитара. И тут я не выдерживаю.
Крик. Содержание не важно. Важен род воздействия. Проникающий. Разрывающий. Выжигающий. Один из них пытается держать мои ноги, прижав к койке. Другой, тот, что держит руки, хватается за голову и с криком падает на пол. Процесс пошёл. Это уже неконтролируемо. Стёкла в окнах и зеркало у двери покрываются сеткой мелких трещин. Медсестра, с трудом поднимаясь с пола, стоя на коленях у медицинского столика, пытается наполнить шприц из ампулы. Аппаратура в комнате, слегка поискрив, выключается, выдав в атмосферу изрядную порцию едкого дыма. Санитар у ног сгибается, как под порывом сильного ветра. Лицо покраснело. Вены на висках опасно вздуты. Но - держит, не отпускает. Возможно, он и спас всех нас. А также медсестра, вколовшая мне транквилизатор. Это длилось ещё несколько секунд, а потом всё вокруг начало медленно плыть. На душе улеглось. Стало как-то спокойней. Рядом с кроватью двое медиков приводили в чувство третьего. В палату кто-то влетел и ахнул. Краска на стенах была вся испещерена
сеткой мелких трещин. Ударом своего сознания я выбил стёкла в комнате. И - как мне рассказали потом - сжёг всю электронику на этаже.
За окнами без стёкол разгорался сентябрь. Здесь, в километрах от Зоны, ещё вовсю полыхало лето. Жаркое, знойное. На деревьях у нашего корпуса радостно голосили мелкие пичуги. Здесь вовсю кипела жизнь. И люди, люди - были совершенно другие. Ласковое солнышко приятно припекало кожу прикрытых век. Возбуждённые голоса медиков постепенно сливались в один неразборчивый гул. Веки тяжелели, под действием вещества я медленно уходил за кулисы внешнего мира. Однако, теперь было не страшно. Теперь было хорошо и спокойно. Даже немного радостно - насколько того позволял транквилизатор. В полусонном состоянии размышлял, что будет дальше. В тумбочке рядом с кроватью, в верхнем ящике, лежала пара жетонов и ещё, кое-что, что сейчас мерно пульсировало в такт моему сердцу. Да, конечно. Впереди ещё много интересного. Впереди мой рассказ о зоне, фото в прессе, интервью и съёмки. Грандиозное и необъятное.
Конец.
2007-2009
Александр Тихонов - «Исповедь зверя»
– Как вы думаете, пастор, чего больше в человеке - человека или животного?
– Я думаю, что того и другого в человеке поровну.
Юлиан Семенов. Семнадцать мгновений весны
Говорят, на земле не было зла, пока люди не придумали добро. До того момента, как стали разделять свет и тьму, всё было едино. Но появилось добро – то, что правильно, и соблазн быть не таким, как прочие возобладал. Чаша весов склонилась не в ту сторону, и появилось зло.
Но разве всё так однозначно? Разве
Как, например, оценить поступок врача, который ввёл яд неизлечимо больному человеку. Сделал ли он добро, прервав муки больного, или совершил зло, отняв жизнь.
По сути, вся человеческая жизнь – это путь через мост над пропастью – отклонись вправо, туда, где добро, и ты сорвешься вниз – влево, и исход будет аналогичным…
А кто-то, стоящий по ту сторону ущелья так и норовит столкнуть вас с пути…
Зона живёт по законам джунглей – выживает сильнейший, но каждый сам находит для себя допустимый баланс доброты и жестокости. Такие люди собираются в кланы, устанавливают правила и законы, по которым живут. Для них эти правила – страховочный трос, но поможет ли он, когда мост качнётся?…
Это было зимой прошлого года. Он помнил даже дату и время, когда это произошло. Помнил, какой была погода – впервые за всё время существования зоны, над ней кружили хлопья сырого снега, и дул пронизывающий ветер. Не спасал от него ни тёплый свитер, ни шапка, ни даже теплые сапоги, которые Макс выменял у Сидоровича на артефакт «Слюда».
Было холодно. Приклад автомата обжигал ладони, а пальцы уже ничего не чувствовали.
Под маску набился снег, мешая обзору. Да и какой мог быть обзор, когда в трёх метрах перед ним уже ничего нельзя было разглядеть.
Макс Зверев тогда подумал, что самая страшная смерть – остаться истекать кровью на снегу, посреди дикой территории. Лучше бы он остался.
Обрывки воспоминаний вновь начинали выстраиваться в цельную картину, и из них складывались чувства – страх, боль, злость. Без воспоминаний того дня он бы чувствовал злость и страх совсем по другому, как боятся войны люди, никогда не бывавшие в бою.
Там, под пронизывающим ветром, он ждал приказа командира группы, и думал, что нет ничего хуже.
Он ошибался. Зверев понял это когда где-то вдалеке вскрикнул один из его попутчиков. Крик оборвался на высокой ноте, и набатом застучал пистолет-пулемёт.
– Грех! – Рявкнул Макс, сам удивляясь громкости своего голоса. – В ружьё!
Под слоем мокрого снега зашевелились замерзшие люди, и один за другим в пустоту выпалили два автомата. Но в кого они могли попасть при такой-то погоде?
В ответ им бил снайпер. Сначала повалился назад один стрелок, потом второй, и в голове Макса промелькнула та пророческая мысль: как же страшно умирать, истекая кровью в снегу.
Теперь их оставалось лишь четверо – Макс Зверев по прозвищу Зверь, Гребень, которому Макс доверял как себе, и двое новичков. Против Грешников шансов не было никаких.
И зачем, спрашивается, они подписались на это задание?
Сейчас Зверь понимал, что их просто отправили на убой, но тогда для него было загадкой, почему сектанты прознали об их приближении.
– Сидорович, тварь! – Прошептал Макс и мысленно вернулся к обстоятельствам того рейда.
Их наняли. Наняли, как это обычно бывало в зоне – обещали заплатить за устранение лидера сектантов. Расчет был прост – отряд из десяти сталкеров пробьется к месту сектантских вакханалий и уничтожит адептов Греха. За успешно выполненное задание Сидорович обещал им астрономическую, по меркам Зоны, сумму.
Заказ был выполнен в срок, а на обратном пути группу рассекретили, и в бою на границы Милитари погибла половина отряда. Пятеро выживших бежали на Росток, не переставая гадать, как сектанты вышли на них.