Сборник рассказов. Том 3
Шрифт:
По факту, да… Ну что-то же должно было этому предшествовать.
– А как вы здесь оказались, помните? – спросил я.
– Приехала ко мне домой полиция и забрала сюда.
– А ещё раньше?
– Сидели, ужинали с женой.
– У меня в Вашем деле написано, что Вы напали на жену и пытались её убить. Вот и фото прилагается побоев, зафиксированных в участке полиции.
– Доктор, да какие побои! Я в жизни ни на кого руки не поднял и даже не накричал. Можете спросить у моих сотрудников.
– К сожалению, полиция их уже опросила, и они подтвердили происходящее
– Значит, они не тех опрашивали.
– Ваши сотрудники делятся на «тех» и «не тех»?
– Не знаю… Когда руководишь коллективом, всегда думаешь, что всех кого набрал – «те».
– А Вы, извините, кем работаете?
– Генеральный директор компании по производству колбасных изделий.
– О как! Генеральный… Директор… Никак не меньше. А почему это я так сильно удивляюсь! У нас много важных начальников в нашем профилактории проходят СПА процедуры. В Вашем деле не указана профессия. Вы вообще где-нибудь работали?
Яков опустил глаза вниз:
– Я понимаю, что тут не то место, где бы мне могли поверить… Можно на фото жены посмотреть?
– Если не порвёте.
– Обещаю.
Я протянул фотографию Якову. Он взял в руки и начал рассматривать:
– Синяк на пол щеки, а она даже не опухшая. Знаете, как мы в детстве синяки делали? Простым карандашом натирали листок бумаги, а затем этим листком тёрли по коже, где нужен был этот синяк. Вот примерно так и получалось. – сказал Яков и вернул фотографию: Вы сказали, что я пытался её убить… Чем интересно?
– В деле указан нож с вашими отпечатками.
– Тот, которым я перед ужином хлеб нарезал?
– Да Вы у нас детектив, батенька! Не знаю, не указано.
– Для Вас, конечно, это смешно. Директор, да и ещё детектив. Но если Вы спросите у моих работников обо мне, я уверен, что Вам расскажут абсолютно другое.
– Полиция уже опросила, кого положено.
– И Вам, конечно, проще меня запихнуть подальше, чем узнать правду?
– Я уверен, что всё прояснится. А пока не отказывайтесь от еды, которую Вам дают. Силы Вам ещё могут потребоваться.
Я вышел из палаты. Илья стоял у входа:
– Ну как?
– Очередной генеральный директор.
– Хорошо, что не министр или президент. – посмеялся тот.
Я закрыл свой ежедневник. Сегодня не удалось услышать от пациента хорошего рассказа. Всё же меня что-то настораживало. Он не был агрессивным или способным к нападению, как это было написано в деле. Надо будет его ещё понаблюдать. Я вошёл в кабинет заведующего.
– Где на Копыто бумага? – спросил тот.
– Я его хочу ещё понаблюдать.
– Чего его наблюдать! Разве не видно, что он псих?
– Да, какая-то фобия присутствует. Мания преследования со стороны Ильи. Он странно себя ведёт, но это не повод для принудительного лечения.
– Он на жену с ножом напал. Это разве не повод? Володя, меня полиция за яйца держит… Тебе что, сложно написать диагноз?
– Валентин Михайлович, я не буду пока писать. Эта ответственность на мне лежит. Два дня я его ещё понаблюдаю.
– Два! Не больше! – настоял Валентин Михайлович: Назначь ему лекарства успокаивающие какие-нибудь.
– Рано… Я ещё не обнаружил ничего конкретного, чтобы что-то прописать.
День второй. Что-то очень рано пришёл на работу. Иду в свой кабинет переодеваться. Из двести четырнадцатого со злым лицом выходит Илья, но увидев меня, лицо сразу преобразилось. Поздоровался со мной, запер дверь в палату и ушёл. Ну, и что ты там делал? Для завтрака ещё рано. Я в гражданской одежде открыл дверь и вошёл в эту палату. Из-под кровати опять выглядывали испуганные глаза Якова.
– Яков Иосифович, Вы, что там делаете? Что с Вами происходит?
– Илья опять меня бил и пичкал таблетками.
– Да нет, не может быть. И куда он вас ударил?
Яков встал и указал пальцем в сторону левых рёбер. Я подошёл и приподнял пижаму. В том месте было лёгкое розовое пятнышко.
– От удара нашего Ильи у Вас был бы перелом, а не розоватость. Это Вы где-то облокотились этим местом.
– Вас били когда-нибудь рукой с намотанным на неё полотенцем?
– Нет, но я уверен, что это бы выглядело совершенно не так.
– Попробуйте, как-нибудь на досуге. – попросил Яков.
Я вышел из платы и запер её. Если бы не папка с делом на него, то можно было бы подумать, что вполне адекватный человек. И лексикон вполне приличный. Я сходил в свой кабинет и переоделся в рабочий белый халат. Затем нашёл Илью:
– Что ты делал у Копыто?
– Он там что-то дурковал. Зашёл успокоить.
– Каким образом?
– Зажал его и сказал, что если он не успокоится, приду и поставлю успокоительный укол.
– Успокоился?
– Разве нет?
Я промолчал. Не знаю, раньше я никогда не сомневался в честности сотрудников больницы. Почему сейчас со мной это происходит? Этот пациент на меня так влияет? Я вернулся к себе в кабинет. На стене возле умывальника висит полотенце для рук. С сомнениями я намотал его себе на руку.
– Я же не дурак, если попробую? – и с силой лупанул себе в грудь.
Больно… Я выдохнул и расстегнул у себя рубашку. На груди красовалось розовое пятнышко. Или у меня глюк, или Копыто говорит правду… Или может Яков мною пытается манипулировать?
День прошёл как обычно. Обошёл всех своих пациентов. Всё, что мне пытались они рассказать, сегодня было совершенно мне неинтересно. Я одним глазком приглядывал за палатой Якова Иосифовича. Один раз туда нагрянул с подносом еды Илья. Я подбежал и подглядел в окошко в палату за ним. Он поставил тарелки с едой на стол и сразу ушёл. Это уже у меня паранойя! Ещё я после обеда разрешил Якову побыть в общем зале с другими психически ненормальными пациентами. Конечно, я приглядывал за ним. Мне ведь ему диагноз ставить. Он перед входом в зал остановился и украдкой начал высовывать туда голову, выглядывая перепуганными глазами. Мне сразу вспомнился фильм Джонни Инглиш. Такой же придурковатый взгляд и причёска почти похожа. Если он считает себя директором, то и пиджак с галстуком в пору. Но пациент испугался таких же, как он и решил вернуться в свою палату: