Сборник "Русские идут!"
Шрифт:
Дмитрий наблюдал за нею из-под полуопущенных век. Грациозная, крепкая, как свежее спелое яблочко, она легко двигалась, нимало не смущаясь наготы, вытаскивала из бара фужеры, тарелочки, ложки и ложечки, вилки и ножи всех форм и размеров.
– Что это будет? – спросил он.
– Сейчас узнаем, – ответила она. – Погоди…
Он наблюдал, как она отправилась в другую комнату: с прямой спиной и тонкая в талии. Оттопыренные ягодицы эротично двигаются, ноги длинные и такой совершенной формы, что ему захотелось хотя бы родинку, пятнышко, только бы нарушить это словно бы компьютерное создание, компьютерный спецэффект…
Слышно было, как хлопнула дверца холодильника. Виолетта негодующе вскрикнула, через мгновение Дмитрий увидел ее в дверном проеме с бутылкой шампанского.
– Представляешь, – сказала она возмущенно, – в этом номере нет ничего поесть! Только коньяки, водка, вина, мерзкое пиво собственного изготовления…
– Жуть, – согласился он. – Какое пиво могут сварить арабы?
Она села на край ложа. Ноги она раскованно держала раздвинутыми, и Дмитрий никак не мог удержать взгляд на бутылке шампанского, такой огромной в ее тонких руках.
– Лежи, лежи, – предупредила она. – Я сама откупорю.
– Да это вроде мужское дело, – сказал он с неловкостью.
Она засмеялась, он осекся. Женским делом стали даже бокс, футбол и поднятие тяжестей, что за глупости он вякает. Будто даже не из России, а из Сибири вовсе.
Пробка негромко хлопнула. Шампанское оказалось охлаждено ровно настолько, насколько нужно. Дмитрий наблюдал, как умело она наполнила оба фужера, взял один.
– Виолетта… Ты даже не представляешь, как я счастлив!
– Представляю, – ответила она хитро. – Здесь на этом солнце такая бешеная радиация! Половая активность повышается впятеро.
– Дурочка, при чем тут активность…
Не дослушав, она двинула свой фужер навстречу. Звякнуло, звук был такой же чистый и серебристый, как ее смех. Дмитрий, затаив дыхание от нежности, смотрел, как она пьет, как ее губы прикасаются к стеклянному краю, почти видел, как оранжевое искристое вино двигается по тонкому, почти прозрачному горлу…
Не допив, она нащупала трубку телефона.
– Алло, дежурный?.. В моем номере только вино, это безобразие!.. Через десять минут жду обед на двоих… Нет, ничего определенного, на ваш выбор. Жду!
Она повесила трубку. Дмитрий сказал с мягким упреком:
– Зачем ты их пугаешь? Да и поели мы неплохо…
– А что? Им здесь хорошо платят. Пусть работают.
– Да нет, им бы проще выполнить определенный заказ. А когда на их выбор, будут трястись, как бы угодить…
Она наморщила лобик:
– Да? Ну тогда обязательно к чему-нибудь придерусь.
В дверь осторожно стукнули. Виолетта тронула пультик, дверь распахнулась. Человек в униформе вкатил трехэтажный столик. Дмитрий дернулся, они оба голые, покрывало на том конце комнаты.
Виолетта велела весело:
– Тащи сюда!.. Та-а-ак, а это что?.. А, мясо по-гурски… Ставь посредине…
Молодой араб, стараясь не смотреть на обнаженную белую женщину, неуклюже переставлял на стол возле ложа блюда с мясом, рыбой, деликатесами, путался с зеленью, руки подрагивали, от молодой женщины идет сильный чувственный запах, ноги она держит раздвинутыми, золотые волосы способны свести с ума. Молодой франк вон застыл, ему неловко, эта женщина словно бы послана самим Иблисом…
Пухлые коралловые губки Виолетты капризно изогнулись.
– Что такое?.. Разве салат из маукрии можно класть к мясу?..
– Это, – пролепетал посыльный, – это не маукрия…
– Я же вижу красные полоски! – заявила Виолетта. – Вон! Разве это не маукрия?
– Это фицелия, – выдавил посыльный. Пот крупными каплями стекал по лицу, капал на белоснежную рубашку. – У нее тоже… полоски. Их часто путают, уж простите… Но это фицелия, клянусь!
Виолетта закусила губку, на лбу образовалась едва заметная складка. В глазах появилось задумчивое выражение.
– Гм… Ладно, оставь, – сказала она. – Я расставлю все сама.
Она приподнялась, вытащила из сумочки банкноту. По лицу бедного араба текли крупные капли пота, губы вздрагивали, а вытаращенные глаза стали отчаянными.
Когда за ним закрылась дверь, Дмитрий выдохнул:
– Ну ты даешь…
Она удивилась:
– А что не так?
– Да ты ж ему теперь будешь сниться всю жизнь! Не жаль парня?
Она капризно надула губки:
– Не одеваться же ради тех двух минут, пока он вкатит столик с обедом? А потом снова раздеваться… Не слишком ли много чести для простого посыльного?
Дмитрий перевел дыхание:
– Вообще-то он, конечно, не король… Гм, ты уверена, что здесь, на Аравийском полуострове, уже настолько американизировалось…
Она расхохоталась:
– Нет, ты же знаешь, что даже у нас еще не настолько… Но почему бы не обшокировать этих лакированных обезьян? К тому же они, эти туземцы, от комплекса неполноценности всегда стараются забегать вперед. Как это называется… быть королистее… м-м-м… папистее…
– Быть большим роялистом, – сказал Дмитрий, – чем король. Или большим папистом, чем папа римский. Да ты, оказывается, еще умница. Не только здесь стараются забежать вперед в раскрепощенности! Я знаю по крайней мере еще одну такую страну…
Виолетта села, умело разложила мясо на тарелочках. Дмитрий снова засмотрелся на ее ладное тело.
Она показала язык:
– Что?.. Это вот мясо по-гурски…
Дмитрий только сейчас обратил внимание на тарелки с горкой блестящих ломтиков, похожих на студень, выплеснутый в декабре за окно. Кроме этого, которое по-гурски, тоненько позвякивали широкие фужеры, а бутылка шампанского искрилась инеем.
– К черту это гурское, – ответил он грубо. – Я знаю мясо послаже.