Сборник "След зомби"
Шрифт:
– Что гостей кормить пора, – усмехнулась Тина. – Сделаем. Подходите, господа, минут через пятнадцать.
– Я тебя люблю, – сказал лесник серьезно.
– Подержи, – Тина сунула Вестгейту в руки удочку и ведерко, которые он схватил так радостно, будто ждал этого всю жизнь. А Тина, подпрыгнув, обхватила отца за шею и звонко чмокнула куда-то в ухо.
Она уже ускакала в дом, походя сняв с Вестгейта, будто с вешалки, свои рыбацкие причиндалы, а лесник все стоял с выражением полного блаженства на лице и ковырял пальцем в ухе.
– Удивительно, – сказал Игорь.
– Что? – спросил лесник, по-прежнему улыбаясь.
– Не верится, что тридцать лет назад вас звали Мэдмэкс.
– А-а… Это фамилия у меня подкачала. Я с детства Макс. А потом, когда появилось видео, стал Мэксом. Говорят, в молодости я здорово смахивал на Мела Гибсона, – последнее лесник произнес не без гордости.
– Это кто? Актер какой-нибудь?
– Не видел?
– Не-а.
– Оно и к лучшему. Каждому времени – свои герои.
– Вас помнят, – сказал Игорь. – Про Охотников сейчас целые исследования пишут.
– Н-да? – Мэкс глянул на Игоря недоверчиво, и тот вдруг ощутил легкое покалывание в области переносицы. Сомнений у него не осталось – рядом стоял настоящий сенс. – И что же там пишут? А впрочем, ну его… Не так уж много вы знаете. Все ведь с моих слов, ха-ха…
– Больше никого не осталось? – спросил Игорь осторожно.
– Ну почему же… Человек тридцать есть. Но их не было с нами во время штурма Техцентра. Группа Фо, учебная, сидела в Школе. Они все были молодые, ничего толком не понимали, и Мастер приказал их не брать. А мои ребята отдыхали. Из нашей «трёшки» на штурм пошли только двое – я сам и Серега Лысенко, мой аналитик. Около пятидесяти человек нас было. И собачки. А выжил только я один.
Вестгейт отвернулся и пошел к машине за сигаретами. Опять начиналась китайская грамота, которой он не понимал и понимать не желал. Или скорее не хотел принимать. Лесник рассказывал о штурме Объекта – самовольной операции команды Охотников, положившей конец психотеррору и самому факту существования психотронного оружия. Во время самоубийственного штурма погибли тридцать с лишним человек, а остальные умерли в течение следующей недели. Но их подвиг – а иначе этот поступок никто и не называл – инспирировал расследование, начатое спецслужбами буквально на следующий день. И прямо из сердца государственного аппарата был выкорчеван чудовищный Проект, имевший своей целью тотальное порабощение умов – сначала россиян, а потом и всего человечества.
Вестгейт читал об этом в самолете и сейчас мог почти дословно процитировать соответствующие главы. Все в этой истории сплелось в единый клубок. Фашистская идея «упорядочения поведенческих реакций населения методами психотронного контроля», рожденная еще большевиками. Попытка возродить идею в новом – терапевтическом – качестве уже в постсоветские годы. Побочный эффект работы Объектов – психотронных установок – открывшаяся вдруг дыра в иное измерение, из которой полезли кровожадные монстры. И Охотники – люди с собаками и ружьями, вставшие стеной на пути вторжения тварей.
И где-то в сердце этой неразберихи таилась история форсированного экстрасенса Игоря Волкова, последнего человека на Земле, способного видеть невидимое и совершать невероятное… Вестгейт открыл дверцу машины и устало повалился на сиденье, нащупывая в «бардачке» сигареты. Он вымотался, и ему было нехорошо.
Но даже сквозь усталость он все равно мечтал об этой прелестной светловолосой девчонке. У него уже несколько дней не было женщины, и от этого он чувствовал себя как-то неуютно.
– Как вам удалось выбраться? Тогда, с Объекта? – спросил Игорь Мэкса.
Тот неопределенно качнул головой.
– Вообще-то хороший командир не дает себя убить, – сказал он. – Я не говорю, что другие старшие групп были хуже, просто у меня с детства повышенное чутье на опасность. Меня за это Мастер… в смысле Витя Ларин весьма недолюбливал. Во всяком случае, мне так казалось.
Вдалеке, за кустами, снова разразился лаем большой опасный зверь. Серый крокодил Винни, по-прежнему заякоренный за сосну, шевельнул обрубками ушей и оглянулся.
– Так мне этот концерт надоел, – заявил Мэкс решительно. – Алекс! Будьте добры… Давайте пройдемся до вольера. Пусть они на вас посмотрят.
Вольер оказался разделенным на три части просторным загоном из металлической сетки на двухметровых столбах. Одна собака валялась расслабленной тушей под навесом, а вторая нервно расхаживала по своему отсеку и появление гостей встретила хрипом и рыком. Обе псины были очень красивые – спины и бока черно-серые, а лапы, животы и подпушка хвоста – почти белого цвета. Лобастые и зубастые мощные кобели.
– Батя! – сказал Мэкс рычащему псу. – Ну что такое? Иди сюда!
Пес со странным именем Батя приблизился к сетке, но рычать перестал.
– Фу! – скорее пролаял, чем сказал Мэкс. Игорь уловил, какая богатая у него интонация. В этом «фу» было все сразу – угроза, приказ, укоризна, требование делать что говорят… И собака, похоже, отлично все поняла. Так как заткнулась, вывалила язык и подошла вплотную. Кисточки на ушах у нее забавно топорщились, а пышный загнутый кверху хвост рассыпался на отдельные пряди цвета слоновой кости.
– Вот, смотри, – командовал собаке Мэкс. – Это Игорь. Это Алекс. Покажитесь, Алекс. Да не бойтесь, вы что, кавказов никогда не видели? Вот. Посмотрел? Ну и молодец. Еще раз гавкнешь, пеняй на себя. Господа, это Батя. А вон того флегматика зовут Хунта. Он у нас интеллектуал, и вы ему не интересны, поэтому мы его подзывать не будем. Ну а с Винни вы уже знакомы, он вас, можно сказать, как родных принял…
«Однако интересное у мужика чувство юмора, – подумал Игорь. – Или это у него комплекс застарелый так проявляется? Ведь знакомы мне эти прозвища. Так его коллег Охотников звали, тех самых командиров групп, которые «дали себя убить». Правильно Королев о Мэдмэксе отозвался – мол, тот еще психопат. Хотя, в общем, славный дядька. Одно другому не мешает».