Сборник "След зомби"
Шрифт:
Игорь молча закурил сразу две сигареты и одну сунул Вестгейту. Тот, не оборачиваясь, благодарно кивнул и сделал несколько жадных затяжек.
– И в девяносто пятом они таки расстались навсегда, – продолжал он, глядя на колышащиеся вдалеке камыши. – Мама опять вышла замуж, и снова ненадолго. Наверное, она так пыталась стереть из памяти образ Игоря Волкова, но все, что подворачивалось ей под руку, ни в какое сравнение с ним не шло. Она потом сказала, что в ее жизни был только один мужчина – он. А остальные не в счет. И, короче говоря, в один прекрасный день она решила, что ей пора заводить ребенка. Пришла к отцу и сказала – давай. Ребенка хочу только от тебя и ни от кого другого. А отец, как я понял, был тогда в какой-то жуткой депрессии. Вплоть до мыслей о суициде. И сам факт того, что хоть что-то от него на земле останется, видимо, пришелся ему по душе. При том что он маму к тому времени успел окончательно возненавидеть. Знаешь, я его понимаю. Насколько я знаю свою матушку, крови она ему успела попортить более чем достаточно…
– Какая она? – спросил Игорь.
– Она жутко красивая. До сих пор. А еще она удивительно жесткая и расчетливая во всем, что касается ее интересов. И моих. Из нее вышла хорошая мать. Думаю, отец успел все это просчитать, когда принимал решение.
– А о нем она что говорила?
– Мало она говорила. – Вестгейт тяжело вздохнул. – Ей до сих пор нелегко дается вспоминать отца. Само решение сообщить мне о том, чей я сын, ей было тяжело принять. Нужно сказать, она долго и грамотно меня готовила к этому знанию. Вот… А про Волкова говорила, что он чертовски умный, но совершенно не от мира сего. Она пыталась его немножко, как это… Приземлить, да. Но он упорно сопротивлялся. У него был в молодые годы этакий комплекс Иисуса Христа. Он полагал, что однажды ему придется сделать что-то выдающееся. Вернуть какой-то долг, который он за собой ощущал. Некий долг перед Мирозданием в целом, и никак не меньше.
– Возможно, он уже тогда чувствовал в себе дар сенса, – предположил Игорь.
– Теперь мне кажется, что это именно так, – кивнул Вестгейт. – Я очень много думал об этом ночью, пока вел машину… Согласись, ощутить себя человеком с паранормальными способностями в мире, где эти способности абсолютно не востребованы, более того, где их не хотят, не терпят даже…
– Большая ответственность. Страх раскрыться. Боязнь втянуть в эту проблему близкого человека.
– А может быть, он что-то ей и рассказал… – заметил Вестгейт еле слышно. – Знаешь, ведь очень даже может быть…
– Но тем не менее она пришла к нему.
– Да, брат. И они о чем-то договорились. Тут я не знаю, верить ей или не верить. Понимаешь, она была чертовски обозлена на Волкова поначалу. По ее словам, когда я родился, она хотела, чтобы отец хоть изредка приходил. Но он категорически не желал видеть своего ребенка.
– Не верю, – тут же сказал Игорь.
– И я не верю. – Вестгейт повернулся к брату и посмотрел на него в упор. – И раньше не верил, а теперь совсем не верю.
– Ставлю ящик бренди, что отец изначально не хотел иметь с тобой ничего общего и об этом был уговор. А твоя мать все надеялась, что Волков этот уговор нарушит. Извини, конечно…
– Ничего, все нормально. И я думаю, отец знал, что рано или поздно я его найду, – сказал Вестгейт. – И у него есть для меня какое-то достаточно убедительное объяснение всему, что случилось.
– Вообще, тебе грех жаловаться, – заметил Игорь.
– А кто сказал, что я жалуюсь? – усмехнулся Вестгейт. – Я просто хочу его увидеть. И все наши распри вчерашние, за которые я еще раз прошу у тебя прощения…
– Ерунда, – отмахнулся Игорь. – Это ты меня извини.
– Ладно, забудем. В общем, я вообразил, что ты стоишь между ним и мной.
– Я просто растерялся.
– Ну и слава богу, что мы теперь вместе. А мы вместе, правда?
Игорь протянул Вестгейту руку, и тот ее торжественно пожал.
– Вот, собственно, и все, если вкратце, – сказал Вестгейт. – Мама говорила, что у отца есть семья, есть сын немного моложе меня. Что отец нашел приличную работу, но как был чудаком, так им и остался. И что это самый лучший человек на свете. Ну, я все рассказал. И теперь я могу с тобой работать как психотерапевт. Имею право, ты понимаешь?
– А как тебя занесло на Службу? – спросил Игорь.
– Читай устав, – посоветовал Вестгейт ощутимо напрягшимся голосом.
– У меня этот устав вот где, – Игорь провел ребром ладони по горлу. – Я только и делаю, что его нарушаю.
– А другие? – спросил Вестгейт.
– Что другие?
– Те, от кого ты ждешь, что они в ответ тоже его нарушат.
– Ах, вот ты о чем… – протянул Игорь. – Какой ты, однако… Просто не брат, а целый брат по разуму. Слушай, Алекс, а ты ведь редкостный хитрец! Ты настолько не глупее меня…
– Кто говорил, что я глупее тебя?
– Я, – ответил Игорь очень уверенно. Вестгейт подавил усмешку. До него уже дошло, что Игорь сам для себя – непререкаемый авторитет.
– И как ее зовут? – поинтересовался Вестгейт.
– Читай Устав! – рассмеялся Игорь.
– Хорошо, – кивнул Вестгейт. – Оставим. Так в чем твоя проблема, брат?
– У меня есть подозрение, что мной манипулируют, – сказал Игорь. – То, что я говорил вчера насчет этого нападения по дороге… Ну, что оно нарочно подстроено, чтобы нас к чему-то принудить. Это я глупость сказал. Но мысли у меня в этом направлении крутятся неспроста. Я очень странно чувствую себя в последние дни. Пришибленно, что ли… Видишь ли, Алекс, я чертовски не хочу, чтобы наш с тобой крестовый поход завершился. Не знаю почему. Но я бы дорого дал за то, чтобы мы так и не добрались до Волкова. Меня не оставляет предчувствие беды.
– А как ты ее видишь? – спросил Вестгейт очень мягко, но уже не включая «фирменного» голоса.
– Беду? – Игорь задумался. – Там случится что-то очень нехорошее. Понятия не имею, какую оно примет форму. Но дело вообще не в этом. Понимаешь, Алекс, я ведь на Службе знаменит своеволием, а также грубостью и нетактичным поведением. Если бы я не был приманкой для Волкова, меня бы давно уже выгнали к чертовой матери. А веду я себя так, потому что привык верить своей интуиции. Если я чувствую, что надо сделать так, а не иначе, то на приказы мне плевать. Все будет сделано только по-моему. И меня же еще похвалят. Потому что я никогда не ошибался раньше, понимаешь? Главное – следовать первому импульсу, и все будет нормально. Это у меня с детства. Какая-то аномалия в энергетике, наверное.
– И когда тебе приказали ехать со мной к отцу, первой твоей реакцией было отторжение, – угадал Вестгейт.
– Но я согласился, – развел руками Игорь. – Знаешь, брат, у меня было такое ощущение, будто я во сне. В голове опилки, руки как ватные, и вообще, словно это не я, а кто-то другой сидит и головой кивает. Более того, я начал себя уговаривать, что вот наконец-то появился хороший повод утрясти личные проблемы. Волкова увидеть, с тобой познакомиться… Но первый импульс был – нет, ни в коем случае, не соглашайся, ничего не подписывай, беги со всех ног. Я только позже на голой логике сумел убедить себя, что бояться нечего.