Сборник статей 2008гг. (v. 1.2)
Шрифт:
С одной стороны, даже обыватель, не слишком разбирающийся в тайнах экономики, догадывается, что финансовые потрясения такого масштаба, не могут остаться без последствий. А с другой стороны, нефть как добывали, так и продолжают добывать. Фабрики работают. Трамваи ходят.
И что это за капиталы, которые в считанные часы «сгорели» на бирже? Откуда они брались, куда делись? Всё туманно, запутано и двусмысленно.
И впрямь, прямого влияния на реальный сектор биржевой крах не имел, по крайней мере в России. Иное дело, что капиталы, крутившиеся на бирже, были в свое время изъяты из реальной экономики. Эти деньги могли быть вложены в строительство дорог и заводов, в модернизацию оборудования и повышение заработной
Короче говоря, кризис выявил, насколько иррациональной, несправедливой и бесперспективной является существующая система, но вроде бы пока не нанес материального ущерба основной массе населения. И всё же граждане инстинктивно чувствуют, что без неприятностей не обойдется. Люди забирают сбережения из банков, продают облигации инвестиционных фондов (их, впрочем, в России и покупали немногие), меняют рубли и доллары на евро, поскольку европейская валюта кажется им более надежной. В некоторых городах желающим купить крупную сумму евро приходится записываться заранее. Опять очереди, как в советскую эпоху.
Активизировались и квартирные воры. Коль скоро растет число людей, хранящих деньги дома, увеличивается и количество грабежей. Бертольт Брехт шутил, что ограбление банка не идет ни в какое сравнение с основанием банка, но в эпоху кризиса традиционалисты-домушники получают неожиданное преимущество над банкирами.
Между тем всё, что мы видим сегодня вокруг нас, - это ещё даже не кризис, а лишь предисловие к кризису. Правила игры и последовательность событий хорошо известны и изучены, начиная с XVIII века. После того, как падает биржа, наступает новый этап, когда работу теряют тысячи белых воротничков, обслуживавших спекулятивные игры финансового сектора. И не принципиально, где это происходит - в Москве или в Нью-Йорке. Падает потребление, сокращается производство, дешевеет нефть. Впрочем, запредельные цены на нефть и без того вызваны были не спросом, теми же спекуляциями. Пузырь лопнул, цены падают.
На очереди банки, риэлтерские конторы, страховые общества. Государство отчаянно пытается спасти финансистов, бросая в топку кризиса миллиарды долларов. Американское правительство готово пожертвовать 700 миллиардами, которых у него нет. Российские власти выделяют всего 50 миллиардов, причем эти деньги в наличии имеются. На этом, однако, заканчивается различие и начинается сходство. А сходство двух подходов состоит в том, что в обоих случаях деньги будут потеряны. Кризис остановить не удастся, а финансовые ресурсы правительства окажутся исчерпаны.
Речь идет не просто о дефиците средств у тех или иных компаний, а о распаде всей системы. Финансовыми инъекциями структурные проблемы не лечатся. Таким способом они только усугубляются.
Побочным эффектом антикризисных мер оказывается растущее огосударствление экономики. Эпоха приватизации завершилась тем, что бизнес оказывается не в силах не только развиваться, но и вообще жить без государственной поддержки. Причем в таких масштабах, которые даже в кошмарном сне не могли присниться чиновникам советского Госплана, не говоря уже о западных социал-демократах в добрые старые времена «смешанной экономики».
Тотальный либерализм готовит почву для перехода к «военному коммунизму». И это закономерно. Ведь необходимость государственного регулирования стала очевидной для правящих классов Запада из-за потрясений Русской Революции и Великой Депрессии. После крушения Советского Союза эти уроки были забыты. Глобальный реванш буржуазии перерос в пир победителей, безудержную оргию приватизации.
Сейчас, когда последствия двух десятилетий неолиберальной политики становятся очевидны для всех, встревоженные экономисты и напуганные
Нет, повторения Великой Депрессии не будет.
Будет гораздо хуже…
Специально для «Евразийского Дома»
ДВЕ АМЕРИКИ ДЛЯ ОДНОГО ПРЕЗИДЕНТА
До выборов президента США осталось уже менее месяца, а определить фаворита не удается. Барак Обама немного опережает Джона Маккейна и постепенно этот разрыв увеличивает, но дается это ему с огромным трудом.
Каждый из двух кандидатов опирается на свой собственный электорат, который ни резко увеличиться уже не может, ни сократиться. Вопрос лишь в том, какая из групп избирателей окажется больше и более эффективно отмобилизуется в день голосования.
Когда избирательная борьба ещё только начиналось, могло создаться впечатление, что внешняя политика станет главной темой дискуссии. Однако по мере приближения выборов разногласия по международным вопросам всё больше уходят на второй план. Ирак перестал быть центральной темой. Положение там несколько улучшилось. Республиканцам выгодно пореже про него вспоминать, а демократам тоже лучше снять эту тему, ибо приходится признать, что в последнее время у администрации Буша там есть некоторые, хоть и скромные, достижения.
В Афганистане наоборот, становится всё хуже, но патриотизм, как самих кандидатов, так и их публики не позволяет им в полной мере оценить масштаб надвигающихся трудностей. С Пакистаном дела совсем плохи, но американский обыватель не очень понимает, где эта страна находится. Зато появилась новая тема - борьба с российским экспансионизмом. Тут, однако, существует фактический консенсус между кандидатами, и дебатировать нечего.
С экономикой совсем нескладно получается. Не то, чтобы консенсус сложился. Но просто оба кандидата в равной степени беспомощны, не знают, что делать. Правда, Обама это скрывает тщательнее и успешнее, чем Маккейн. Последний вообще проговорился, что в сложившейся ситуации ничего не понимает. Но и Обаме выдать себя за знатока нелегко. Надо как минимум озвучить какие-то рецепты. Между тем, кризис, с которым оба кандидата сейчас сталкиваются, не имеет прецедентов с 1929 года, а если посмотреть повнимательнее, то и Великая Депрессия прошлого века уже уступает ему по своим масштабам. Никаких заготовок и идей на случай катастрофы такого уровня ни у демократов, ни у республиканцев не было.
В этой ситуации на первый план выходит культурное противостояние. Это противостояние развернулось в Америке с момента появления на политической сцене Буша-младшего, но сейчас достигает своей кульминации. За Обаму - жители больших городов, университетских и культурных центров Восточного и Западного Побережья. Мультикультурное и многонациональное население Нью-Йорка и Сан-Франциско, академическая элита Бостона, Беркли и Нью Хейвена. За Маккейна - обитатели маленьких городков, где пять тысяч граждан набирается если считать с коровами, белые англосаксы протестанты, верующие христиане, которые не желают, чтобы их детям преподавали подозрительную теорию Дарвина. У них нет загранпаспортов. Они никогда не видели моря, они не путешествуют за границу, а порой не выезжают и за границы своего штата. Мир кажется им почти плоским, а географические познания заканчиваются информацией и приграничных поселках Мексики. Эти люди ни за что не хотят увидеть в Белом Доме черного президента, однако не потому, что они непременно расисты. Просто им кажется, что если в Вашингтоне воцарится кто-то не похожий на них, в мире произойдет какое-то ужасное нарушение самоочевидных правил.