Сборник статей 2008гг. (v. 1.2)
Шрифт:
ПЕРЕЗАПИСЬ
На прошлой неделе в газете «Коммерсантъ» появилось сообщение, что Владимир Путин и Дмитрий Медведев собирались встретиться с руководителями обеих палат Федерального собрания по поводу формирования политической системы.
Потом выяснилось, что в ходе встречи речь шла совершенно о другом, всё больше о пенсиях. Однако само по себе появление данной утечки (даже не подтвердившейся) наводит на определенные мысли.
Казалось бы, всё работает лучше некуда: выборы проходят успешно, «Единая Россия» в большинстве, губернаторы и законодательные собрания стоят по струнке, а главное, если по-честному, почти всех это более или менее устраивает. За исключением, как ни странно, самой власти.
Построенная система обречена находиться постоянно в режиме ручного управления. Конечно, хорошо, когда депутаты лояльны. Но плохо, когда они без подсказки шага ступить не могут и простейшую законодательную инициативу организовать не способны. А если и предпринимают начинания, то такие, что Кремлю приходится вмешиваться, чтобы не случилось чего-то позорно-безобразного.
Правительство-то, пожалуй, у нас сегодня - как при Пушкине: единственный европеец в России. Ну, единственный - не единственный, но всё-таки европеец. А вот парламент никак на Европу не тянет. Даже на более или менее приличную Азию.
Таких депутатов не то что иностранцам показать неудобно, перед собственным населением стыдно! Средний обыватель какого-нибудь Пошехонья настолько же выше у нас по уровню разума среднего депутата, насколько мир животных превосходит по тем же признакам мир растений.
Перед декабрьскими выборами 2007 года все, кажется, заметили рекламу: согласно законам Российской Федерации, овощи не голосуют. Они хоть и не голосуют, а избираться в представительные органы вроде как могут.
В Кремле прекрасно понимают, что убожество Думы есть не более чем следствие сложившейся партийно-политической системы. На протяжении четырех последних лет эту систему систематически перестраивали, сузив политическое поле до крайности, а главное - наложив жесткий запрет на несанкционированное выступление на этом поле новичков.
Все требования к политическим партиям сводятся, в конечном счете, к одному: новую организацию создать невозможно. Этой цели служит и невероятно высокий порог регистрации - 50 тысяч членов в половине регионов РФ, и высочайший барьер на выборах, и многочисленные отчеты и проверки.
Даже «Справедливая Россия», которая может считаться «новой» партией, была всего лишь переделана из трех старых. К тому же, в законодательстве предусмотрено неравенство прав для парламентских партий и тех, кто хоть и зарегистрирован, но оказался за воротами Государственной Думы.
А уничтожение территориальных округов закрыло брешь, через которую могли прорваться политики-одиночки.
Парадокс в том, что подобная система выгодна «Единой России», но ещё больше она выгодна партиям, претендующим на роль парламентской оппозиции. Если «единороссам», возглавляющим комитеты и отчитывающимся перед Кремлем за законотворческую работу, нужно хоть что-то делать, то СР, ЛДПР и КПРФ не нужно делать вообще ничего. Не только думское большинство, но и оппозиция защищена от какой-либо конкуренции, да к тому же и от критики (какой смысл при данном раскладе критиковать оппозицию?).
Пользуясь своим монопольным положением, думские партии могут спокойно почивать на лаврах. Или попросту деградировать.
Будучи партией власти, «Единая Россия» в условиях свободной политической конкуренции, пожалуй, выжить может - её поддержат те, кто доволен сложившимся в стране положением вещей, независимо от отношения к конкретным деятелям «Едра».
К тому же, в России есть примерно 12-15 процентов граждан, которые всегда будут голосовать за власть, какая бы власть ни была - коммунистическая, либеральная, патриотическая, фашистская или инопланетянская. Так что убедить «Едро» в необходимости реформ вполне возможно. На худой конец, можно просто приказать. Если с законодательной инициативой существуют проблемы, то с дисциплиной исполнения пока более или менее ничего.
Для ЛДПР, КПРФ и СР демократизация партийно-политической системы - смерти подобна. Две из этих партий давно отжили свой век и являются анахронистическим пережитком 1990-х годов. «Справедливая Россия» - искусственное политическое образование, которое могло возникнуть лишь в специфических условиях 2007 года и уже в 2008 году кажется не менее реликтовым, чем партии Зюганова и Жириновского.
Понятно, что в 2005-2007 годах ужесточение политического контроля было связано с необходимостью обеспечить «гладкий процесс передачи власти», свести к минимуму возможные сюрпризы, гарантировать преемственность. И опять же, опасения по поводу «оранжевой революции». Главное было - «не допустить раскола элит».
«Оранжевые страхи» оказались насквозь ложными. Президентские выборы прошли так гладко, что политтехнологам в пору коллективно уходить на пенсию. Нет в их услугах ни малейшей нужды. А либеральная оппозиция продемонстрировала такое ничтожество, что теперь власть уже вынуждена её реанимировать, вместо того, чтобы с ней бороться.
В подобной ситуации прежние резоны, которые предопределили ограничительную политику, исчезают. Отменять управляемую демократию в России никто не собирается, но вопрос в стиле и методах управления. Косвенные методы дистанционного управления могут оказаться удобнее и эффективнее. А главное, они менее затратны. И в материальном, и моральном плане.
Задача администрации Медведева состоит в том, чтобы не меняя ничего по сути, улучшить огромное количество частностей. Вообще-то, это задача в русских условиях крайне трудная, временами невыполнимая и даже опасная. В стране трудно найти хоть одну сферу, не претендующую на немедленное улучшение. Судебную систему надо совершенствовать.
Дело не только в том, что у судов нет реальной независимости, но у них нет даже авторитета, который, кстати, возможен и в обществах, не имеющих независимой судебной системы. Трудовой кодекс настолько плох, что пересмотреть его призывают даже официальные профсоюзы, при участии которых он разрабатывался.
Законодательство о забастовках таково, что пресечь стачки власть эффективно не может, но и рабочие не могут провести акцию протеста, не нарушив закон. Иными словами, существует масса юридических, политических и бюрократических норм, которые в равной степени раздражают всех. Их рано или поздно придется менять. Но именно в этой перемене и сокрыта опасность. Обидеть всех разом легче, чем всех удовлетворить.
Любая попытка что-либо реформировать, улучшить, оптимизировать, вызывает к жизни борьбу интересов. Разные стороны имеют в процессе реформирования совершенно разные, порой противоположные цели. Профсоюзы видят реформу Трудового кодекса по-другому, нежели предприниматели. Капиталисты к новому закону о забастовке отнесутся иначе, чем рабочие. Иными словами, то, что начнется под общие аплодисменты как необходимое и самоочевидное улучшение, завершиться может как острый конфликт.