Сборник статей 2008гг. (v. 1.2)
Шрифт:
Другим успехом мэрии стало введение единой транспортной карты Oyster Card. Почему проездной билет назвали «устрицей» - непонятно. Фриман по моей просьбе провел среди коллег маленькое расследование, но так и не добился ответа. Но как бы ее ни называли, а карточка оказалась на редкость удобной.
Во-первых, ездить по ней куда дешевле, чем каждый раз покупать билеты. Во-вторых, ее можно пополнить не только на станциях метро, но и в любом магазине. Дети с прошлого года стали ездить бесплатно (правда, система турникетов в метро не изменилась, так что теперь, проходя на станцию, надо быстро проталкивать ребенка перед собой, следя, как бы вас не
Осенью 2004 года Лондон принял Европейский социальный форум - перед его открытием толпы делегатов выслушали в старинном соборе пламенную речь мэра, призывавшего бороться с империализмом.
Однако с течением времени отношения между мэром и лондонскими левыми неуклонно ухудшались. Мэрия ничего не смогла сделать, чтобы сдержать фантастический рост цен на недвижимость, ударивший по карманам городских масс. Муниципальная политика становилась всё более консервативной, активисты различных социальных движений, еще недавно запросто общавшиеся с «товарищем Кеном», теперь были отгорожены от него непробиваемым щитом бюрократии.
Ливингстон, известный в 1980-е годы своими симпатиями к Ирландской республиканской армии, отныне поддерживал антитеррористические меры полиции и правительства, которые казались избыточными даже с точки зрения многих консерваторов. Оправдывал он полицию и тогда, когда вместо опасного арабского террориста в лондонском метро расстреляли бразильского электрика.
В свою очередь, мэр сосредоточил свои политические усилия на том, чтобы добиться восстановления в Лейбористской партии. Настойчивость принесла плоды, и в 2004 году он баллотировался уже как официальный кандидат лейбористов: увы, в этом качестве он получил менее впечатляющий результат, чем за 4 года до того, когда один выступал против всех.
Это было «первым звоночком», свидетельствующим, что популярность Красного Кена идет на спад, а харизматичный мэр Лондона воспринимается горожанами просто как еще один обычный политик - такой же, как все.
На выборах 2008 года большинство левых организаций отказались поддерживать Ливингстона, выдвинув собственных кандидатов.
Правда, сложная система голосования давала избирателям право «второй преференции», иными словами, позволяла перераспределять голоса, отданные за аутсайдеров гонки, между ее лидерами. Но Кену это уже не помогло: консерваторы предложили лондонцам эксцентричного и неожиданного Бориса Джонсона, до странности непохожего на обычных чопорных тори.
Многим Джонсон казался клоуном от политики, тем более что публичную карьеру свою он начал именно как комедиант на телевидении. Однако если кто-то мог примирить жителей Лондона с консерваторами, то это был именно такой кандидат, весело рассказывающий о том, как в молодости курил траву и напивался до поросячьего визга, обещавший сожрать свой паспорт, размочив его в молоке вместе с корнфлексом, и подробно излагающий журналистам сплетни о склоках между сотрудниками собственного избирательного штаба.
И всё же главную причину поражения Ливингстона надо искать не в личности его соперника, а во всеобщем разочаровании лейбористами, одним из которых вновь стал в глазах избирателей мэр британской столицы. Муниципальные выборы оказались катастрофой для лейбористов по всей Англии, так что Лондон не исключение. Такого провала партия не знала уже лет сорок. Беда в том, что сам Ливингстон перестал быть исключением из общих политических правил, а ведь именно в этом была его главная сила.
Сделавшись «политиком как все»,
Разрушение культурного и архитектурного облика британской столицы, начатое при Маргарет Тэтчер, мечтавшей сделать город более «современным» - т.е. усредненным и безликим, продолжалось и при Красном Кен». Лично я считаю, что модных английских архитекторов надо расстреливать - мало того что они изуродовали своими невразумительными конструкциями собственную столицу, так сегодня строят не менее отвратительные сооружения по всему миру, не исключая Москву.
«Фирменный признак» этого архитектурного стиля - отсутствие какой-либо эстетической или даже технической связи с окружающей городской средой, наглый вызов всей исторической культуре, здравому смыслу, вкусу и просто бытовым привычкам жителей города, оказавшегося жертвой их очередных экспериментов.
Мало того что увеличилось количество стеклобетонных уродов, нагло возвышающихся над башенками старинных церквей и куполом Собора Святого Павла (чего стоят только два здания в виде яйца, в одном из которых разместилась городская администрация!), Кен умудрился изуродовать Трафальгарскую площадь. Дело в том, что с викторианских времен на площади, являвшейся своего рода мемориалом боевой славы, оставили место для памятников будущим героям - один из постаментов был пуст.
Сначала мэр пытался удалить с площади фигуру какого-то генерала, участника завоевания Индии, которого счел военным преступником. Затем, когда это не удалось, водрузил на оставшийся свободным постамент ужасающую белую статую голой женщины-урода, выразив тем самым политкорректное отношение к уродству. Действительно, почему бы ни поставить в городе памятник инвалидам? Само по себе решение отнюдь не лишено демократического смысла. Но почему этот памятник должен быть именно на Трафальгарской площади, где он выглядит очевидным издевательством - как над самой площадью, так и над инвалидами?
Забота об инвалидах заставила Кена удалить из центра традиционные двухэтажные автобусы старого образца - routemaster. В них не было специального приспособления для погрузки инвалидных колясок, а также они не могли обходиться без кондуктора. Жители города отнеслись к уничтожению привычных «двухпалубников» с нескрываемым возмущением, тем более что длинные одноэтажные автобусы, пришедшие им на смену, затрудняют движение. Их ненавидят велосипедисты, а с точки зрения аварийности и пожарной безопасности они вообще никуда не годятся.
Одной из «изюминок» кампании Бориса Джонсона было обещание вернуть на прежние маршруты старые «двухпалубники». Надеюсь, что и с Трафальгарской площадью он быстро разберется.
Красный Кен потерпел тяжелое и неожиданное (хотя закономерное и заслуженное) поражение. Однако было бы преждевременно вычеркивать его из когорты действующих английских политиков. До сих пор он демонстрировал удивительную способность добиваться своих целей вопреки всем трудностям. Он вернул себе власть Лондоне после того, как его насильственно устранила с руководящего поста Тэтчер, а Блэр любой ценой не хотел допустить его возвращения. Он может вернуться на первые роли и теперь, несмотря на перенесенный им разгром.