Сборник статей, материалов и документов - Был ли Сталин агентом охранки
Шрифт:
Малиновского более серьезные обвинения. Его жена, Елена Розмирович, бывшая в свою очередь крупным большевистским деятелем, была арестована при обстоятельствах, которые побудили ее подозревать Малиновского. Будучи за границей и полагая, что Охранка вскроет его письма, Трояновский прибег к уловке. Он послал из Швейцарии своему родственнику в России письмо, в котором заявил, что ему известно имя провокатора, выдавшего его жену, и, если ее не освободят, он выступит с разоблачениями, способными потрясти страну. Начальник Охранки наверняка показал перехваченное письмо Малиновскому. Тот испугался, впал в истерику и потребовал немедленно освободить госпожу Трояновскую. Ее выпустили на свободу.
Документальные свидетельства все еще отсутствовали, и когда лидер меньшевиков Мартов предъявил обвинения Малиновскому,
8 мая 1914 года, в разгар бурной перепалки в Думе между взбунтовавшимися депутатами-социалистами и консервативным председателем Родзянко, Малиновский бросил на стол последнего папку с документами и покинул помещение, уйдя таким образом в отставку. Один из депутатов-большевиков в Думе А. Бадаев в своих мемуарах, опубликованных советским правительством после революции, писал, что отставка Малиновского явилась громом среди ясного неба, так как до этого момента не было даже намека на то, что он замышлял подобное. Уход из Думы без согласия на то партии и без каких-либо объяснений явился таким грубым и из ряда вон выходящим нарушением партийной дисциплины, что никто не мог понять причины этих действий.
Причина обнаружилась довольно скоро. Вступая в должность, новый начальник царской полиции и Охранки генерал Дюнковский, бывший генерал-губернатором Москвы, обнаружил к своему удивлению, что большевистский нарушитель спокойствия в Думе и самый заядлый смутьян подослан Охранкой. Убежденный монархист, приверженец старомодного кодекса чести, Дюнковский не мог себе представить подобное. Более того, следовало считаться с перспективой национального и международного скандала, который мог его опозорить. Он немедленно сообщил об этом под большим секретом председателю Родзянко и потребовал прогнать Малиновского со службы в Охранке. Получив значительную сумму денег (в размере шести тысяч рублей) при условии, что он покинет страну,
Малиновский той же ночью уехал за границу. Он сразу же направился на конспиративную квартиру Ленина, находившуюся под Краковом.
Бегство Малиновского произвело фурор и нанесло серьезный удар делу большевиков. Однако Ленин был настолько уверен в том, что кампания против Малиновского была инспирирована политическими интригами меньшевиков с целью дискредитировать ленинское руководство, что с нескрываемым сочувствием выслушивал доводы предателя в свою защиту. Малиновский ссылался на то, что царская полиция обнаружила совершенное им в юности преступление -- попытку изнасилования -- и старалась шантажировать его с целью склонить к преступной деятельности. У него не было иного выхода, как подать в отставку и спасаться бегством. Хитрый крючкотвор Малиновский представил Ленину дело в вызывающей манере. Он потребовал расследовать выдвинутые против него обвинения, настаивая на том, что факты покажут, что возводимые против него нападки являются составной частью кампании его политических противников с целью подорвать авторитет Ленина и его движение.
Ленин поверил Малиновскому и впоследствии даже писал, что возникает чувство стыда за человечество, когда видишь, как личные невзгоды человека используются для борьбы с противостоящим политическим течением. В последующие военные годы, когда Малиновский находился в качестве пленника в германском лагере, Ленин и его жена посылали ему продовольственные посылки и пропагандистскую литературу, чтобы помочь вести большевистскую пропаганду среди русских военнопленных. Появившиеся после февральской революции разоблачения, касавшиеся двойной жизни Малиновского, стали сенсацией российского масштаба. Прежние хозяева по Охранке в своих показаниях Чрезвычайной следственной комиссии привели множество омерзительных фактов. Но Малиновского нигде не могли найти. Затем произошла большевистская революция. Спустя год после прихода Ленина к власти, Малиновский появился в России и безуспешно пытался встретиться с бывшим покровителем, ставшим во главе советского правительства. Он был арестован и 5 ноября 1918 года предстал перед революционным трибуналом.
Бывший коллега Малиновского по Думе Бадаев писал, что многие свидетели (включая руководителей царской полиции) и тома документов, извлеченных из секретных полицейских архивов, позволили восстановить историю предательства. Когда на суде была полностью доказана деятельность Малиновского в качестве агента-провокатора, он, конечно, не смог отрицать свою причастность к преступлениям и избрал другой способ защиты. Он утверждал, что был вынужден стать аген
том-провокатором, так как полностью находился в руках полиции. Он представил свою карьеру в роли агента-провокатора как долгое мученичество, сопровождавшееся страданиями и угрызениями совести, от которых он не мог избавиться. Он пытался доказать, что добровольно покинул Думу из-за личных невзгод и сделал вид, что искренне раскаивается, признав при этом серьезность своих преступлений. Малиновский заявил, что ожидает только смертной казни, хотя, говоря это, несомненно рассчитывал, что такое поведение позволит добиться некоторого снисхождения.
Ленин действительно расположен был проявить снисхождение даже на этом этапе. Он выступил в печати с утверждением, что Охранка решила убрать Малиновского из Думы, так как его революционная активность чересчур досаждала царскому режиму. Однако, несмотря на свой огромный престиж и власть, Ленин не осмелился пытаться добиться помилования Малиновского. Давление народных масс, требовавших смерти предателям, оказалось слишком сильным, чтобы его мог игнорировать даже Ленин. Малиновского расстреляли на следующее утро после суда. Его казнь явилась предупреждением другим предателям дела революции: тех, в чьем прошлом есть темные пятна службы царскому режиму -- ожидает смерть, как только обнаружится правда. С тех пор жизнь Сталина стала протекать под знаком противоборства между истиной, стремившейся выйти на свет, и мефистофельской стратегией, направленной на извращение правды, с тем чтобы навсегда похоронить ее в тайниках истории.
3. ПРИВИЛЕГИРОВАННАЯ ССЫЛКА
К весне 1931 года, когда я завершал работу над биографией Сталина, передо мной встала дилемма: не представить ли Сталина в роли Малиновского? В общественной печати различных русских революционных групп за границей появилось достаточное количество косвенных доказательств, подтверждающих, как мы увидим ниже, предположения на сей счет. Однако тот факт, что в русском революционном движении расплодилось больше, чем в любой другой стране, презренных двойных агентов, также создавало тлетворную обстановку взаимной подозрительности и доносительства. Поскольку многие представители подпольных партий оказывались объектом злостных наветов, преднамеренно фабриковавшихся часто Охранкой с целью посеять раздоры и разногласия, следовало проявлять двойную осторожность в обращении с такими документами.
В период страшных и кровавых 30-х годов Сталин еще не стал фигурой мирового масштаба. Поэтому я не обращал вни
мания на многие вопросы, которые приобрели зловещий характер в следующем десятилетии. Теперь же, ретроспективно всматриваясь в прошедшую четверть века, можно составлять пункт за пунктом обвинительный акт против Сталина, основываясь на необъясненных или опущенных эпизодах его жизни. Этот обвинительный акт является результатом обнаруженных позже документальных доказательств, свидетельствующих о службе Сталина в царской Охранке, и образует потрясающую рамку для портрета человека, который может войти в историю Иудой XX века.
Прежде всего встает вопрос о парадоксальном поведении Сталина после его исключения из семинарии весной 1899 года незадолго до предполагаемого окончания учебы. Более года Сталин был членом тамошнего тайного социалистического кружка и не пользовался расположением начальства семинарии. Спустя непродолжительное время после его исключения, из семинарии изгнали других членов кружка. Много лет спустя С. Верещак сообщил, что товарищи Сталина по семинарскому кружку заявляли, будто вскоре после его исключения их, в свою очередь, изгнали из семинарии в результате доноса Сталина ректору. Сталин не отрицал обвинений, но оправдывал свой поступок тем, что исключенные учащиеся, потеряв право стать священниками, смогли бы стать хорошими революционерами.