Сборник статей по истории Беларуси
Шрифт:
Интересное исследование на эту тему под названием «По следам литвы» опубликовал Здислав Ситько в ряде номеров газеты «Наша слова» (№№ 26–37, 2007). Перескажу некоторые мысли этой работы (в моем переводе на русский язык) и попытаюсь дать им свой комментарий.
Факт «переселения западных славян» на территорию Беларуси давно признавался некоторыми учеными. В 1920-х годах летувисский лингвист К. Буга и археолог А. Спицин высказывали мысль «про западное происхождение кривичей» (Седов В. В. Восточные славяне в VI–XIII вв. // Археология СССР. М., 1982. С. 58). Аналогичные мысли высказывал российский исследователь В. Б. Вилинбахов (Slavia occidentalis. T. 22. Poznac, 1962. C. 253.).
Об
На основе исследований лингвистов и анализе «археологических материалов из раннесредневековых поселений и могильников Беларуси» московский археолог В. Б. Перхавко сделал вывод о наплыве в наш край культуры «западнославянского этноса, особые элементы которой выявлены практически на всех этапах развития культуры раннего средневековья» (Перхавко В. Б. Западнославянское влияние на раннесредневековую культуру Белоруссии. // Древнерусское государство и славяне. Мн., 1983. С. 26.).
При этом он указывал: «В X–XI веках этническое влияние западных славян не охватывало всей территории Беларуси, а непосредственно затронуло только сравнительно редко населенные западные районы междуречья Днепра и Немана, между Западным Бугом и Понемоньем [Это как раз земли Литвы Новогрудка. — В.Р.]».
Сравнение топонимики Беларуси и Полабья (вместе с Поморьем) показало полную идентичность. Огромную работу провела польская исследовательница М. Ежова (Jezowa M. Slowianskie nazwy miejscowe wispy Rugii), часть ее выкладок приводит в своей статье Здислав Ситько. Сотни беларуских топонимов имеют свои аналоги в Полабье и Поморье — чего, конечно, нет у украинских топонимов (и тем более русских, которые почти все — финские).
Ежова приводит данные в четырех пунктах: 1) основа слова в славянских (или, я уточняю, западно-балтских) диалектах; 2) славянское (или западно-балтское) поселение из немецких документов (рядом год документа); 3) современное название поселения в Германии; 4) современное название поселения в Беларуси.
Приведу лишь несколько примеров из огромного списка. Наш город Гомель имел своего «двойника» в Полабье — Gamele (1397), нынешнее немецкое название Gamehl. Название происходит от славянского (или западно-балтского) хьmele. Кстати, это ставит точку в давнем споре лингвистов о происхождении загадочного названия «Гомель» (в школьном учебнике Беларуси сегодня приводится вообще анекдотичная «версия»: дескать, возле города была мель, и оттуда кричали судам: «Го! Мель!», так, мол, и произошло название этого города — что просто смеху подобно).
Город Раков имел «старшего брата» в лице полабского Racowe (1232), ныне германский Rakow. Смиловичи — Smilowe (1219), ныне германский Schmilau. Обращаю внимание, что Racowe и Smilowe — явно западно-балтские, а не славянские топонимы, так как кончаются на «we», что аналогично «wa» в наших названиях Литва, Ятва, Крива, Дайнова, Мазова.
Аналогично Поставы — Pastowe (1291), ныне в Германии Pastow. Глубокое (от glabok) — Glambeke (1186), ныне немецкий Glambeck. Зельва — Selow (1270), ныне Selow. Лепель — полабский Lepel (1236). Мир — полабский Mirowe (1230). Жыличи — Zylitze (1353), ныне Silz в Германии. Столбцы — Stolp (1274), ныне Stolpe. Язвины — Jazwini (1232). И т. д., и т. п.
Чем объяснить это УДИВИТЕЛЬНОЕ совпадение наших беларуских топонимов с топонимами Полабья и Поморья? Конечно, нельзя полагать, что полабцы и поморяне, мигрируя к нам, стали называть села и города своими старыми названиями. Такой взгляд является упрощенным и, по-научному, вульгарным. Дело в другом: наши топонимы СОЗДАВАЛИСЬ ПО ТЕМ ЖЕ ЯЗЫКОВЫМ ПРИНЦИПАМ, как и топонимы Полабья и Поморья. То есть, их создавал ТОТ ЖЕ НАРОД.
Вообще говоря, на мой взгляд, все топонимы Беларуси можно разделить на три неравные группы. К первой можно отнести ляшские топонимы — то есть это города, которые были у нас некогда основаны ляхами, а потому имеют своих «близнецов» по названию именно и только в Польше ляхов. Это Минск (в Польше еще три Минска, и ни одного Минска нет больше нигде в мире, в том числе в Украине и тем более в финской России). Это Полоцк (Полотеск) — в Польше ее «близнец» такой же древний Плоцк (тоже исконно Плотеск). Это Брест (Берестье) — у ляхов есть тоже свой Брест. И еще несколько городов.
Вторая группа — названия, которые появились под влиянием нашей западно-балтской среды и являются уникальными, нигде в мире больше не дублируются. Это Вильно, Ковно, Гродно, Лида и др. Вильно — достаточно юный город, основанный князьями ВКЛ на реке Вилии, показательно тут особое словообразование: Вильня (ляхи его стали называть «Вильно» по нормам славянского языка). Вильня, Ковня, Городня — западно-балтские, а не славянские топонимы, позже в Речи Посполитой измененные на ляшский манер. Для иллюстрации давайте сравним с названием «Псков»: имя городу дала финская река Плесква, он назывался изначально славяноязычными колонистами в этом финском регионе как «Плесков», а затем сократился до просто «Псков». Так вот если бы его называли литвины-беларусы, то он бы по нормам нашего языка назывался как Псковня (или на славянский манер ляхов Кракова — Псковно).
Что касается Лиды (столицы княжества Дайнова), то истоки топонима являются кромешной тайной, так как давно утерялось вообще все, что было связано с этим народом и княжеством, вошедшим в беларуский этнос. Когда-то славная история Дайновы стала с веками легендой, потом легенда стала мифом, а потом умерли все, кто помнил этот миф. Осталось только имя столицы Дайновы — Лида. Но что оно означает — уже никто не знает. Прямо как во «Властелине колец» Толкиена, где точно так история предков затеряна и забыта в песках времени.
Третья группа — и самая многочисленная — это топонимы Беларуси, абсолютно совпадающие с топонимами Полабья и Поморья. Конечно, еще до исследований польских ученых многие исследователи обращали внимание на это поразительное обстоятельство. Например, на этом основании историки Ф. Буяк и Г. Лавмянский находили в Полабье и Поморье «изначальное место жительства радимичей» (Седов В. В. Восточные славяне в VI–XIII вв. С. 157.).
Беда в том, что никакого народа «радимичей» на территории Беларуси никогда не существовало. Не хочу тут отвлекаться на этот вопрос, а лишь обращу внимание читателя, что у всякого народа было и название своей земли: у ятвягов — Ятва, у кривичей — Крива, у дайновичей — Дайнова, у мазуров — Мазова. Но знаем ли мы название земли радимичей? Нет. Мы можем только гадать, как она могла бы называться: то ли Радзима, то ли Радива, то ли вообще Родина. Никакого названия земли радимичей как некоего административного образования летописи не знают. А потому и не было никаких «радимичей», ими, судя по всему, называли племена или ятвягов, или кривичей.
Кстати, в этом ряду и такие фантомы Истории, как Черная Русь и Белая Русь — в средние века ни один народ не называл себя «чернорусинами» или «беларусинами». Не было народов — не было автоматически и таких земель с этими названиями. Они — плод фантазии современных авторов.
Но главное вот в чем. Я В КОРНЕ НЕ СОГЛАСЕН с суждениями ученых школы покойного академика В. В. Седова, столпа советской исторической науки, о том, что, дескать, наши полабские и поморские топонимы объясняются миграцией к нам народов Полабья и Поморья (что разделяет и Здислав Ситько). Это предположение просто притянуто за уши, так как миграция касалась нашей Западной Беларуси, где вокруг Новогрудка и было основано ВКЛ мигрантами, а топонимическая идентичность присуща как раз всей территории Беларуси.