Сборник статей, воспоминаний, писем
Шрифт:
Он появляется всего в двух сценах: на балу у Воронцовых и в кабинете начальника Третьего отделения. Авторская характеристика образа Николая лаконична, сведена к двум-трем чертам: величественность императора, за которой скрывается тупая беспощадная сила, ненависть ко всякому свободному проявлению мысли; легко понять, что царь -- главный организатор, виновник смерти Пушкина.
Именно в этом плане начинал репетировать и Качалов. В первое время Василий Иванович принимал живейшее участие в репетициях, просил чаще назначать его сцены, чтобы скорее выучить роль. Он говорил:
– - Я не могу дома
Обычно Василий Иванович приходил на репетицию несколько раньше назначенного времени. Осваивался с выгородкой, проверял, насколько удобны намеченные мизансцены.
На замечания режиссуры он чаще всего отвечал односложно: "я понимаю", "подумаю", "проверю, так ли это".
Первая сцена, на балу -- встреча Николая с Натальей Пушкиной, его объяснение с ней. Вбежавший с докладом камер-юнкер нарушает эту беседу.
Качалов на одной из первых репетиций так намечал эту сцену:
– - Я уже играл Николая, и тот образ мне все время вспоминается. От него я думаю взять выговор. Здесь Николай старше. Объяснение с Натали не должно быть холодным, -- кивнул император головой, и женщина к нему пошла. Нет. Женщину ему все же надо завоевать. Его волнуют, как человека, слова Пушкиной: "Не говорите так..." Поэтому он и обрушивается на камер-юнкера за то, что ему помешали. Играть в отношении камер-юнкера только "нарушение этикета" неинтересно. (Репетиция 14 января 1941 года.)
Для Качалова Николай здесь сразу же возникал властным, всесильным императором. Он был предельно скуп на жесты, внешние выражения чувств. И оттого образ приобретал некоторую монументальность. Все в нем весомо, значительно, выпукло.
Репетировал Василий Иванович, как правило, очень тихо, почти шопотом, иногда повторяя слова, чтобы найти для них более выразительную интонацию. Неожиданно отдельные фразы произносились уверенно, во весь голос.
По замыслу режиссеров спектакля, В. Я. Станицына и В. О. Топоркова, Николай и Пушкина впервые разговаривают так интимно. Это давало актерам возможность найти новые краски. Николай говорит намеками. Его лицо ни на минуту не утрачивает выражения величия и надменности, трезвым взором он проверяет впечатление, производимое его словами. И оттого сами эти слова ("Я говорю с открытым сердцем") кажутся напыщенными и неискренними.
Приход камер-юнкера прерывает разговор. С глубоким придворным реверансом Пушкина уходит. Николай монотонно отчитывает камер-юнкера и только под конец одним резким гневным словом -- "Болван!" -- окончательно его уничтожает.
Николай остается один. Василий Иванович наполнял эту паузу четко выраженным подтекстом. Он, прохаживаясь, часто взглядывал на то место, где недавно сидела Пушкина, самодовольно улыбался, очевидно, мечтая о новых встречах. Затем снисходительно смотрел на танцующие пары в соседнем зале.
Вдруг он подошел к колонне, поднялся на ступеньки, выражение лица резко изменилось: Николай увидел Пушкина.
Еще до того, как он спросит вошедшего Жуковского: "Кто это?" -- можно было понять, кто вызвал его гнев.
В сцене с Жуковским Николай делает ему выговор за поведение Пушкина, за то, что Пушкин посмел
Для Качалова здесь очень важно обрушить всю силу своей ненависти на Пушкина, он все время говорит, как бы обращаясь в сторону, где находится поэт.
По словам Василия Ивановича, Николай так возмущен Пушкиным, что забывает о Жуковском. Здесь он сводит счеты с Пушкиным. Говорит, как бы внутренне обращаясь к нему.
Это вызвало некоторые возражения режиссуры.
Топорков.
Николаю надо переубедить Жуковского.
Качалов.
Вряд ли. В пьесе противопоставлены Пушкин и Николай. Нужны ли взаимоотношения с Жуковским?
Топорков.
Через взаимоотношения с Жуковским выявляется отношение к Пушкину.
Качалов.
Где искать в Николае живого человека? В том, что он распекает Жуковского?
Топорков.
На сцене всегда должно быть конкретное действие. В разговоре с Жуковским действий много, он распек его, а затем простил.
Качалов.
Главное -- Пушкин, Жуковский -- побочное лицо.
Топорков.
Через Жуковского -- к Пушкину, иначе Пушкина нет.
Качалов.
Пусть зрители забудут о Жуковском. Важен Пушкин.
Топорков.
Если действие переведено на Жуковского, отношение к Пушкину выявится сильнее.
(Репетиция 5 марта 1941 года.)
В дальнейшем ходе репетиции появляется вариант, удовлетворяющий и Василия Ивановича и режиссуру.
Разговор с Жуковским был очень важен для Качалова. Он точно выявлял в нем разные стороны характера царя. Он говорил: "Карает закон..." -- и в этом слышалось лицемерие; злой иронией звучала фраза: "Радовал наших друзей 14 декабря"; а когда в ответ на просьбу об отставке он произносил: "Силой никого не держу", -- в его словах была прямая угроза.
С еще большей определенностью намечался образ Николая в сцене его ночного прихода к Дубельту в Третье отделение.
Качалову казалось, что это -- рядовое, обычное появление царя в тайной канцелярии. Он говорил:
– - Николай -- еще один жандарм, главный в этом месте. Здесь он, как дома. Дубельт знает, что Николай хочет погубить Пушкина, я, читая пушкинские эпиграммы, он дает новый материал, новую улику.
Репетируя эту сцену, Качалов снимал пиджак и набрасывал его на плечи -- наподобие будущей шинели. Ощущение величавости, могущества его не покидало ("императора" хоть отбавляй,-- говорил Станицын). Он небрежно подавал руку Дубельту: "Докладывай...", а сам садился слева у камина, рассеянно перелистывая книгу. Во всей фигуре Качалова, при полном внешнем спокойствии, -- напряжение; он внимательно слушал и оценивал каждое слово доклада. Что-то зловещее, мрачное слышалось в его фразе: "Этот человек способен на все". Дубельт читает эпиграмму: "...И на столбе -- корона". Резко захлопнув книгу, Николай--Качалов поднимался со стула и с угрозой спрашивал: "Это он?"