Что же ты потупилась в смущеньи?Погляди, как прежде, на меня,Вот какой ты стала – в униженьи,В резком, неподкупном свете дня!Я и сам ведь не такой – не прежний,Недоступный, гордый, чистый, злой.Я смотрю добрей и безнадежнейНа простой и скучный путь земной.Я не только не имею права,Я тебя не в силах упрекнутьЗа мучительный твой, за лукавый,Многим женщинам сужденный путь…Но ведь я немного по-другому,Чем иные, знаю жизнь твою,Более, чем судьям, мне знакомо,Как ты очутилась на краю.Вместе ведь по краю, было время,Нас водила пагубная страсть,Мы хотели вместе сбросить бремяИ лететь, чтобы потом упасть.Ты всегда мечтала, что, сгорая,Догорим мы вместе – ты и я,Что дано, в объятьях умирая,Увидать
блаженные края…Что же делать, если обманулаТа мечта, как всякая мечта,И что жизнь безжалостно стегнулаГрубою веревкою кнута?Не до нас ей, жизни торопливой,И мечта права, что нам лгала.-Все-таки, когда-нибудь счастливойРазве ты со мною не была?Эта прядь – такая золотаяРазве не от старого огня?-Страстная, безбожная, пустая,Незабвенная, прости меня!
11 октября 1915
«О, я хочу безумно жить…»
О, я хочу безумно жить:Всё сущее – увековечить,Безличное – вочеловечить,Несбывшееся – воплотить!Пусть душит жизни сон тяжелый,Пусть задыхаюсь в этом сне,-Быть может, юноша весёлыйВ грядущем скажет обо мне:Простим угрюмство – разве этоСокрытый двигатель его?Он весь – дитя добра и света,Он весь – свободы торжество!
5 февраля 1914
Россия
Опять, как в годы золотые,Три стертых треплются шлеи,И вязнут спицы росписныеВ расхлябанные колеи…Россия, нищая Россия,Мне избы серые твои,Твои мне песни ветровые,-Как слезы первые любви!Тебя жалеть я не умеюИ крест свой бережно несу…Какому хочешь чародеюОтдай разбойную красу!Пускай заманит и обманет,-Не пропадешь, не сгинешь ты,И лишь забота затуманитТвои прекрасные черты…Ну что ж? Одно заботой боле –Одной слезой река шумнейА ты все та же – лес, да поле,Да плат узорный до бровей…И невозможное возможно,Дорога долгая легка,Когда блеснет в дали дорожнойМгновенный взор из-под платка,Когда звенит тоской острожнойГлухая песня ямщика!..
1908
«Рожденные в года глухие…»
3. Н. Гиппиус
Рожденные в года глухиеПути не помнят своего.Мы – дети страшных лет России –Забыть не в силах ничего.Испепеляющие годы!Безумья ль в вас, надежды ль весть?От дней войны, от дней свободы –Кровавый отсвет в лицах есть.Есть немота – то гул набатаЗаставил заградить уста.В сердцах, восторженных когда-то,Есть роковая пустота.И пусть над нашим смертным ложемВзовьется с криком воронье,-Те, кто достойней, Боже, Боже,Да узрят царствие твое!
8 сентября 1914
Поэты
За городом вырос пустынный кварталНа почве болотной и зыбкой.Там жили поэты,– и каждый встречалДругого надменной улыбкой.Напрасно и день светозарный вставалНад этим печальным болотом;Его обитатель свой день посвящалВину и усердным работам.Когда напивались, то в дружбе клялись,Болтали цинично и прямо.Под утро их рвало. Потом, запершись,Работали тупо и рьяно.Потом вылезали из будок, как псы,Смотрели, как море горело.И золотом каждой прохожей косыПленялись со знанием дела.Разнежась, мечтали о веке златом,Ругали издателей дружно.И плакали горько над малым цветком,Над маленькой тучкой жемчужной…Так жили поэты. Читатель и друг!Ты думаешь, может быть,– хужеТвоих ежедневных бессильных потуг,Твоей обывательской лужи?Нет, милый читатель, мой критик слепой!По крайности, есть у поэтаИ косы, и тучки, и век золотой,Тебе ж недоступно все это!..Ты будешь доволен собой и женой,Своей конституцией купой,А вот у поэта – всемирный запой,И мало ему конституций!Пускай я умру под забором, как пес,Пусть жизнь меня в землю втоптала,-Я верю: то бог меня снегом занес,То вьюга меня целовала!
24 июля 1908
«Встану я в утро туманное…»
Встану я в утро туманное,Солнце ударит в лицо.Ты ли, подруга желанная,Всходишь ко мне на крыльцо?Настежь ворота тяжелые!Ветром пахнуло в окно!Песни такие веселыеНе раздавались давно!С ними и в утро туманноеСолнце и ветер в лицо!С ними подруга желаннаяВсходит ко мне на крыльцо!
3 октября 1901
«Петербургские сумерки снежные…»
Петербургские сумерки снежные.Взгляд на улице, розы в дому…Мысли – точно у девушки нежные,А о чем – и сама не пойму.Всё гляжусь в мое зеркало сонное…(Он, должно быть, глядится в окно…)Вон лицо мое – злое, влюбленное!Ах, как мне надоело оно!Запевания низкого голоса,Снежно-белые руки мои,Мои тонкие рыжие волосы,—Как давно они стали ничьи!Муж ушел. Свет такой безобразный…Всё же кровь розовеет… на свет…Посмотрю-ка, он там или нет?Так и есть… ах, какой неотвязный!
15 марта 1914
«Плачет ребенок. Под лунным серпом…»
Е. П. Иванову
Плачет ребенок. Под лунным серпомТащится по полю путник горбатый.В роще хохочет над круглым горбомКто-то косматый, кривой и рогатый.В поле дорога бледна от луны.Бледные девушки прячутся в травы.Руки, как травы, бледны и нежны.Ветер колышет их влево и вправо.Шепчет и клонится злак голубой.Пляшет горбун под луною двурогой.Кто-то зовет серебристой трубой.Кто-то бежит озаренной дорогой.Бледные девушки встали из трав.Подняли руки к познанью, к молчанью.Ухом к земле неподвижно припав,Внемлет горбун ожиданью, дыханью.В роще косматый беззвучно дрожит.Месяц упал в озаренные злаки.Плачет ребенок. И ветер молчит.Близко труба. И не видно во мраке.
14 декабря 1903
Голос в тучах
Нас море примчало к земле одичалойВ убогие кровы, к недолгому сну,А ветер крепчал, и над морем звучало,И было тревожно смотреть в глубину.Больным и усталым – нам было завидно,Что где-то в морях веселилась гроза,А ночь, как блудница, смотрела бесстыдноНа темные лица, в больные глаза.Мы с ветром боролись и, брови нахмуря,Во мраке с трудом различали тропу…И вот, как посол нарастающей бури,Пророческий голос ударил в толпу.Мгновенным зигзагом на каменной кручеТоржественный профиль нам брызнул в глаза,И в ясном разрыве испуганной тучиВеселую песню запела гроза:«Печальные люди, усталые люди,Проснитесь, узнайте, что радость близка!Туда, где моря запевают о чуде,Туда направляется свет маяка!Он рыщет, он ищет веселых открытийИ зорким лучом стережет буруны,И с часу на час ожидает прибытийБольших кораблей из далекой страны!Смотрите, как ширятся полосы света,Как радостен бег закипающих пен!Как море ликует! Вы слышите – где-то –За ночью, за бурей – взыванье сирен!»Казалось, вверху разметались одежды,Гремящую даль осенила рука…И мы пробуждались для новой надежды,Мы знали: нежданная Радость близка!..А там – горизонт разбудили зарницы,Как будто пылали вдали города,И к порту всю ночь, как багряные птицы,Летели, шипя и свистя, поезда.Гудел океан, и лохмотьями пеныШвырялись моря на стволы маяков.Протяжной мольбой завывали сирены:Там буря настигла суда рыбаков.
16 декабря 1904
«Идут часы, и дни, и годы…»
Идут часы, и дни, и годы.Хочу стряхнуть какой-то сон,Взглянуть в лицо людей, природы,Рассеять сумерки времен…Там кто-то машет, дразнит светом(Так зимней ночью, на крыльцоТень чья-то глянет силуэтом,И быстро спрячется лицо).Вот меч. Он – был. Но он – не нужен.Кто обессилил руку мне? –Я помню: мелкий ряд жемчужинОднажды ночью, при луне,Больная, жалобная стужа,И моря снеговая гладь…Из-под ресниц сверкнувший ужас –Старинный ужас (дай понять)…Слова? – Их не было. – Что ж было? –Ни сон, ни явь. Вдали, вдалиЗвенело, гасло, уходилоИ отделялось от земли…И умерло. А губы пели.Прошли часы, или года…(Лишь телеграфные звенелиНа черном небе провода…)И вдруг (как памятно, знакомо!)Отчетливо, издалекаРаздался голос: Ecce homo!4Меч выпал. Дрогнула рука…И перевязан шелком душным(Чтоб кровь не шла из черных жил),Я был веселым и послушным,Обезоруженный – служил.Но час настал. Припоминая,Я вспомнил: Нет, я не слуга.Так падай, перевязь цветная!Хлынь, кровь, и обагри снега!