Сборник.Том 3
Шрифт:
— Даже для землянина пятьдесят лет не старость. Ты нисколько не изменился.
— Приятно слышать, но я мог бы сказать тебе, что скрип усилился. Глэдия!..
— Да, Элайдж?
— Глэдия, я должен спросить: ты и Сантирикс Гремионис…
Глэдия улыбнулась и кивнула:
— Он мой муж. Я послушалась твоего совета.
— Он помог?
— Да. Живем неплохо.
— Это хорошо. Надеюсь, так всё и останется.
— На столетия — вряд ли, а вот на годы, даже на десятилетия, — очень может быть.
—
— Пока нет. Ну а как твоя семья, мой женатый мужчина? Как сын, жена?
— Бентли уехал два года назад с переселенцами. Я еду к нему. Он крупное должностное лицо на новой планете. Ему всего двадцать четыре, но он уже заслужил уважение и почет. — В глазах Бейли заплясали огоньки. — Я уж думаю, не придётся ли мне обращаться к нему «ваша честь» — на людях, конечно.
— Великолепно. А миссис Бейли? Она с тобой?
— Джесси? Нет. Она не захотела покинуть Землю. Я говорил ей, что мы будем жить в куполах, так что большой разницы с Землей она не почувствует. Правда, жизнь будет попроще. Может, со временем она переменит мнение. Может, ей надоест одиночество, и она захочет приехать. Посмотрим.
— А пока ты один.
— На корабле больше сотни переселенцев, так что на самом деле я не один.
— Они по ту сторону стыковочной стены. И я тоже одна.
Бейли бросил быстрый взгляд в сторону рубки, и Глэдия сказала:
— Не считая Дэниела, конечно. Но он там, за дверью, и он робот, хоть ты и думаешь о нём, как о человеке. Но ты, наверное, хотел увидеться со мной не для того, чтобы поговорить о наших семьях?
Лицо Бейли помрачнело.
— Я не могу просить тебя…
— А я могу. Эта койка вообще-то не предназначена для занятий сексом, но я надеюсь, что ты с неё не свалишься.
— Глэдия, я не могу отрицать, что… — начал он. И умолк.
— Ох, Элайдж, не надо пускаться в долгие рассуждения, чтобы надлежащим образом удовлетворить вашу земную мораль. Я предлагаю себя тебе согласно аврорианским обычаям. У тебя есть полное право отказать, и я не могу спрашивать о причинах отказа. Впрочем, я думаю, что право отказываться принадлежит только аврорианам. Я не приму отказа от землянина.
Бейли вздохнул:
— Я уже не землянин.
— Ещё меньше я рассчитываю получить отказ от несчастного переселенца, едущего на варварскую планету. Элайдж, у нас было так мало времени, и его так мало сейчас, и я, наверное, никогда больше не увижу тебя. Эта встреча так неожиданна, что было бы космическим преступлением упустить такой случай.
— Ты и в самом деле хочешь старика?
— Ты в самом деле хочешь, чтобы я тебя умоляла?
— Но мне стыдно.
— Закрой глаза.
— Я имею в виду — стыдно за себя, за своё дряхлое тело.
— Переживёшь. Твоё дурацкое мнение о себе меня нисколько не касается.
Она обняла его, и застежка на её платье расстегнулась.
5в
Многое открыла для себя Глэдия. Она с удивлением узнала, что Элайдж остался таким, каким она его помнила. Пять лет ничего не изменили. Ей не пришлось оживлять воспоминания. Он был Элайджем.
Она обнаружила разницу между ним и Сантириксом Гремионисом. Впечатление, что у Гремиониса, кроме главного недостатка, о котором она уже знала, были и другие, усилилось.
Сантирикс был нежным, мягким, рациональным, в меру неглупым и… однообразным. Она не могла бы сказать, почему он был однообразным, но что бы он ни делал и ни говорил, он не возбуждал её, как Бейли, даже когда тот молчал. Бейли был старше Сантирикса годами, много старше физиологически, не так красив, как Сантирикс, он, что всего важнее, нес в себе неуловимый дух распада, ауру быстрого старения и короткой жизни, как все земляне. И всё же…
Она узнала, как глупы мужчины: Бейли приближался к ней нерешительно, совершенно не оценив своего воздействия на неё.
Она осознала, что его нет, когда он вышел поговорить с Дэниелом. Земляне ненавидели и боялись роботов, но Бейли, отлично зная, что Дэниел — робот, всегда обращался с ним как с человеком. А вот космониты любили роботов и чувствовали себя без них неуютно, но никогда не думали о них иначе как о машинах.
И она почувствовала время. Она знала, что прошло ровно три часа тридцать пять минут с того момента, как Бейли вошёл в маленькую яхту Фастольфа, что времени остаётся очень мало. Чем дольше она отсутствует и чем дольше корабль Бейли находится на орбите, тем больше шансов, что кто-нибудь их заметит, а если уже заметил, то почти наверняка заинтересуется, станет расследовать, и тогда Фастольфу грозят крупные неприятности.
Бейли вышел из рубки и грустно посмотрел на Глэдию:
— Мне пора, Глэдия.
— Я знаю.
— Дэниел будет заботиться о тебе. Он станет твоим другом и защитником, и ты должна быть ему другом — ради меня. Но я хочу, чтобы ты слушалась Жискара. Пусть он будет твоим советником.
Глэдия нахмурилась.
— Почему Жискар? Я недолюбливаю его.
— Я не прошу любить его. Я прошу тебя верить ему.
— Почему, Элайдж?
— Этого я не могу тебе сказать. Ты просто должна поверить мне.
Они смотрели друг на друга и молчали.
Молчание остановило время, сдерживало неуловимый бег секунд. Но ненадолго.
— Ты не жалеешь? — спросил Бейли.
— Как я могу жалеть, если я больше не увижу тебя?
Бейли хотел ответить, но она прижала свой маленький кулачок к его губам.
— Не надо лгать, — сказала она. — Я никогда не увижу тебя.
Она его больше никогда не увидела.
6