Сборник
Шрифт:
— Но, дорогая! У тебя мокрые волосы!
Мордашка дочери так умоляет, что мать, улыбаясь, смягчается.
— Хорошо, но только недолго, Карин. Смотри, чтобы пузыри не попали на волосы. Ладно?
— Хорошо.
— Карин с нетерпением следит, как Жанетт наливает немного жидкости для ванн в воду и открывает горячий кран. Жанетт стоит рядом и следит, чтобы пузыри не попали на волосы. Кроме того, она просто любит смотреть, как дочь играет.
— Ну, тогда, — неожиданно заявляет Карин, — нам папы не нужны.
— Что ты говоришь? А кто будет
— Папы не могут делать детей!
— Но, дорогая, они помогают.
— Как помогают, ма?
— Хватит пузырей уже. Вода слишком горячая.
Жанетт закрывает воду.
— Как, ма?
— Послушай, детка, тебе пока это трудно понять, но папа любит маму по-своему. Он очень хорошо к ней относится, и когда он очень сильно любит маму, у нее появляется ребенок.
Пока Жанетт говорит, Карин уже нашла плоский обмылок и пытается вставить его туда, куда это не положено. Жанетт выхватывает обмылок, шлепает Карин по руке:
— Карин! Не трогай себя там! Это нехорошо!
— Ну как, уяснил?
Чарли задумчиво посмотрел на Филоса, встретившего его у подножья невидимого лифта, как всегда, вроде бы случайно. Темные настороженные глаза Филоса блестели, как будто от какого-то тайного возбуждения… а, может, он просто знал что-то… может, ему знакомо горе. Чарли ответил:
— Сиес имеет ужасную привычку отвечать на каждый твой вопрос, но при этом остается впечатление, что он что-то недосказал.
Филос расхохотался. Чарли и раньше отмечал, что у Филоса приятный смех.
— Думаю, — ответил лидомец, — ты уже готов к посещению главного Первого Детского блока.
Глядя на громады Первого Медицинского и Первого Научного блоков, Чарли усомнился:
— Эти тоже выглядят, как главное.
— Нет, это не главное, — уверенно произнес Филос. — Эти блоки имеют большие размеры, внушительный внешний вид, механическую часть, но при этом они составляют только внешнюю оболочку, причем очень тонкую. Первый Детский блок — самый большой.
Чарли поглядел на возвышающуюся над ним громаду и восхитился:
— Должно быть Детский блок находится очень далеко.
— Почему ты так думаешь?
— Если он настолько больше этих зданий…
— …То его должно быть быть видно — ты это хотел сказать? Гляди, вот он.
И Филос указал на небольшой коттедж между двумя холмами, окруженный безупречным зеленым травяным покровом. Белые стены коттеджа были увиты ярко цветущими ползучими растениями, высокая крыша с коньком была коричневой с прозеленью. На окнах стояли ящики с цветами, а в одном из концов возвышалась дымовая труба, из которой вился сизый дымок.
— Не слишком далеко для тебя?
Чарли втянул теплый свежий воздух и ощутил под ногами приятно пружинящую поверхность газона.
— Ни в коем случае.
Они отправились к отдаленному коттеджу, двигаясь соответственно изгибам местности. По дороге Чарли заметил:
— Выглядит очень просто.
— Увидишь, — ответил Филос. Он, очевидно, предвкушал реакцию Чарли. У тебя были дети?
— Нет, — отозвался Чарли и немедленно вспомнил Лору.
— Если бы ты имел детей, ты любил бы их?
— Ну, думаю, что да.
— Почему? — воскликнул Филос. Он остановился, торжественно взял Чарли за руку и повернул лицом к себе. — Можешь не отвечать на этот вопрос, медленно произнес он, — просто подумай об этом.
Недоумевая, Чарли не знал, что сказать, и наконец согласился:
— Хорошо.
Филос принял такой ответ. Они пошли дальше. На лице у Филоса было написано ожидание и нетерпение… Как-то Чарли видел фильм о путешествии. Камера снимала с самолета, летевшего низко над полями, домами и равнинами. Земля быстро проносилась мимо, и музыка все ускоряла темп. Фильм не готовил зрителя к чему-то необычному — плоские равнины, скорость самолета, отдельно стоящие фермы. Но музыка становилась все напряженнее, темп все ускорялся, пока самолет не вырвался на огромный открытый простор ярких красок, и перед зрителями открылась величественная панорама Большого Каньона в Колорадо.
— Посмотри туда, — указал Филос.
Чарли повернул голову и увидел молодого лидомца в желтой шелковой тунике, прислонившегося к каменистой стене крутого откоса впереди. Когда они подошли поближе, Чарли ожидал проявления какой-либо реакции, но никогда не смог бы предвидеть, что произойдет. Собственно, не произошло ровным счетом ничего, что и было самым удивительным. Лидомец в желтом остался стоять на одной ноге, охватив другую руками под коленом, спина его опиралась на скалу. Тонкое лицо было обращено несколько в сторону, а глаза — полузакрыты.
Чарли начал было:
— Что…
— Ш-ш-ш! — прошипел Филос.
Они неспешно проследовали мимо стоявшей фигуры, при этом Филос подошел к лидомцу поближе и, подав Чарли сигнал молчания, провел рукой вправо и влево перед полузакрытыми глазами незнакомца. Никакой реакции не последовало.
Филос и Чарли пошли дальше, и Чарли несколько раз оборачивался. Фигура так и не двигалась, лишь ветер шевелили складки шелковой одежды. Когда они свернули за изгиб холма, и фигура лидомца, находившегося в состоянии транса, скрылась из вида, Чарли начал:
— Ты говорил, кажется, что лидомцы не спят.
— Это не сон.
— Но это очень похоже на сон. Может, он болен?
— О, нет!.. Я доволен, что ты увидел это. Тебе еще придется сталкиваться с таким — время от времени. Этот человек просто — отключился.
— Но что же это за состояние?
— Ничего страшного, уверяю тебя. Можно назвать это паузой. В твое время это также случалось. Ваши американские индейцы — жители прерий тоже умели впадать в такое состояние. То же можно сказать и о кочевниках Атласских гор. Это не сон. Это то, что ты, без сомнения, делаешь во сне. Изучал ли ты когда-нибудь явление сна?